Шпионаж - это не профессия, это состояние души.
Ну вот, наступив себе на горло и переборов своё отношение к некоторым шрайкам, я её добил, и вывешиваю целиком. Извините, что кусками будут повторы. В конце концов, их ведь можно промотать. ^_^'
читать дальше
Глава 6.
Сумерки.
1. Дворец Мастеров-Литейщиков.
Хамодур Плюнь потёр руки с паучьими пальцами, и его тонкие губы расплылись в неприятной улыбке. Он всегда радовался в это время суток.
Горны были только что загружены топливом на всю ночную смену вперёд, и лес высоких труб начал изрыгать густые облака едкого дыма, окрасившего чуть тронутое вечером небо в сверкающий красный цвет. Изнурённые колонны чернорабочих тяжело шагали к низким баракам без стен, чтобы перехватить несколько часов такого необходимого сна посреди непрерывного грохота свёрл и молотов, летящего из кузнечных цехов. Этот шум почти заглушал стоны и жалобы ночных рабочих, которые, толкаясь, шли к станкам и горнам.
Главный Мастер стоял на верхней галерее Бухгалтерии – высокой, прочной деревянной башни на западном краю величественного и украшенного резьбой Дворца Мастеров-Литейщиков. Миллионы его окон были покрыты сажей снаружи и даже внутри, что безусловно несколько портило его практически безупречный вид.
Ряды закопчённых труб, чёрными пальцами уперевшихся в полыхающее кровью небо, тянулись настолько, насколько хватало взгляда. Ниже пылали горны, отбрасывавшие причудливые тени на штабели брёвен, предназначенных им на корм. Топки казались глазами тысяч лесных демонов, играющих с Хамодуром в «гляделки». Шум, беготня и работа стояли столбом подобно дыму плавилен – вот за это Главный Мастер и любил вечерние сумерки. В то время, когда одна смена шла на отдых, а другая вставала на работу, суета на Опушке Литейщиков достигала своего пика. Вскоре её должна была сменить ночная какофония ревущих литейных цехов, стучащих молотов и гудящих топок.
Хамодур провёл костлявым пальцем по перепачканному сажей стеклу и поправил очки в стальной оправе, вечно съезжающие по длинному носу. Это место не всегда было таким, о нет! Когда он, Хамодур Мракковей Плюнь, впервые прибыл в Дремучие Леса много лет назад, Опушка Литейщиков была не более чем обычной лесной кузницей, где ковались безделушки да котелки для кочевых гоблинских племён и редких странствующих шраечьих банд. Амбициозная молодёжь из Лиги Литейщиков говорила, что Плюнь сошёл с ума, хороня себя заживо в Дремучих Лесах, но он лучше них понимал, в какой золе следует искать злато.
Уголки Хамодуровых глаз скрылись в весёлых морщинках, когда он усмехнулся, вспомнив былые времена. Сколько же воды с тех пор утекло, и всё к лучшему – ну, по крайней мере, к лучшему для него.
Каменная чума положила конец воздухоплаванию, навсегда изменив торговые пути Края. Неповоротливые суда Лиг больше не возили прекрасные товары из цехов Нижнего Города в Дремучие Леса, и не возвращались оттуда с драгоценной древесиной и прочим сырьём. Корабли воздушных пиратов больше не бороздили небеса и не охотились на богатых купцов. С тех пор, как чума одержала победу, все товары перевозились только по земле. И это, как подметил Хамодур Плюнь, оказалось прибыльным дельцем.
А когда шрайки взяли под контроль Дорогу через Великие Топи, Лиги Нижнего Города были вынуждены платить огромные налоги за право торговать с Дремучими лесами. Цены на их товары начали быстро расти, и в результате горожане завысили их настолько, что торговля пошла на спад. Хамодур Плюнь живо сообразил, что нельзя упускать шанс заполнить образовавшуюся брешь, и перехватил рынок в свои руки. Опушка Литейщиков, не зависящая от жадных шраек, процветала.
Вскоре это уже была не одна, а множество полян, плесенью расползающихся по бескрайним Дремучим лесам. Её влияние увеличивалось с каждым днём. Если бы не удача Опушки Литейщиков, то и Гоблиново Гнездо ни за что бы не разрослось до нынешних размеров. И что гораздо важнее, хотели гоблины того или нет, но они теперь полностью зависели от знаний и умений Мастеров-Литейщиков Хамодура Плюня.
Да, славные настали деньки, подумал Хамодур. Но он не собирался останавливаться на достигнутом. Нет, ни на миг. Кто встал – тот в самодовольстве погряз и отстал.
Вот, например, шрайки из Восточного Посада. Они бездельничали и грели лапы на купцах из Нижнего Города, убивая двух снежариков одним махом. А теперь, если сообщение от господина делового партнёра правдиво, с ними покончено, как и с Нижним Городом.
Что касается самогó Главного Литейщика, он не собирался сидеть сложа руки. Он вынашивал планы – великие планы, монументальные планы. Планы, которые могли бы навеки изменить облик поселений в Дремучих лесах. Он жаждал всего: территорий, богатства, власти.
Мужчина обернулся и окинул взглядом ровные ряды столов из свинцового дерева, тянущихся от него в глубину тёмного зала. И за каждым из них сидело по согбенному писцу, заляпанному чёрными чернилами. Среди них были и кучкогномы, и тролли-несуны, и гоблины всех пород и мастей. И все усердно скрипели перьями, подсчитывая партии топлива, добычу руды, нормы выплавки и продукцию цехов. В воздухе висело жужжание и стрекот, как от колонии лесных сверчков – это пятьсот перьев царапали по пятистам кускам грубого шероховатого пергамента.
Среди этого скрипа, как запятые и восклицательные знаки, то и дело раздавался сухой скрежещущий кашель, встречавшийся только на Опушке Литейщиков. Здесь его называли литейной чахоткой. От неё страдали все, кто дышал мерзким, задымлённым воздухом. Писцы, сидевшие на верхних галереях Бухгалтерии, ещё легко отделались – в отличие от рабов, которые трудились у печей-плавилен. В среднем те выдерживали пару лет, прежде чем напрочь выкашлять свои собственные лёгкие.
У Хамодура Плюня давно вошло в привычку надевать маску при посещении плавилен. Всё остальное время он предпочитал находиться в высоких башнях и верхних залах дворца, где было значительно легче дышать. Однако даже сам Главный Мастер был подвержен редким приступам кашля. От чахотки просто нельзя было уберечься. Почуствовав, что глотку начало драть, словно бы там застрял кусок наждака, мужчина сунул руку в карман мантии, вытащил оттуда маленький пузырёк, откупорил его паучьими пальцами и поднёс к губам.
Едкий сироп скользнул по языку и прокатился в горло. Жжение тут же утихло. Хамодур вернул закупоренную бутылочку в карман, снял очки и принялся их суетливо протирать огромным носовым платком.
Хвала могущественным лекарствам Дремучих лесов и троллям-балаболам, которые их изготавливают, подумал Хамодур. У него было десять персональных червеглазых аптекарш в собственном распоряжении. Как это, должно быть, порадует господина делового партнёра!
- Прошу прощения, сэр Главный Мастер, - нерешительно окликнули сзади.
Плюнь поднял взгляд и привычным жестом нацепил очки. Перед ним стоял Кнопка Хрум - пожилой приказчик с измученным лицом, - и озабоченно хмурил брови.
- Да-да, - нетерпеливо огрызнулся Плюнь. – Чего тебе?
- От Шрама Секиры прибыла последняя партия чернорабочих, - ответил Хрум.
У Хамодура сузились глаза:
- Так, и?..
- Боюсь, их всего пять дюжин, - отозвался приказчик. – И все они – гоблины- вислоухи…
- Вислоухи?! – громко возмутился Плюнь. Его лицо побагровело, и приступ кашля вновь навис, как буря, угрожая разразиться в любую секунду. – Сколько раз я должен ему повторять? Нам нужны молотоголовые или плоскоголовые гоблины – сильные, живучие, - а не эти вислоухие раззявы-пахари! – Хамодур ткнул Кнопку в грудь. – Значит, так. Пока мы не опробуем их в деле, счёт Секиры считается неоплаченным. И если окажется, что они не тянут, ничего ему в кредит не продавать! Понятно?
- Да, сэр, - ответил Хрум голосом, переполненным смертельной скукой.
Хамодур Плюнь отвернулся, потёр рукой закопчённое стекло и уставился в темноту. Там, внизу, брели под конвоем робкие смиренные гоблины, выстроенные цепочкой в пять колонн. Их головы были понурены, босые ноги шаркали по грязному лагерю.
Несомненно, это были вислоухи. Их странные кривые уши торчали врастопырку, и для пущей красоты в них болталось множество тяжёлых позолоченных колец. Но Хамодур предпочёл бы увидеть вместо них розовоглазых или чешуйчатых гоблинов, свирепых в бою и упорных в труде, чем, к примеру, тех гоблинов-пузанов, которых Секира попытался ему всучить в прошлый раз.
- Хм! Я полагаю, что эти будут получше предыдущей партии, - раздражённо сказал Плюнь. – Однако, этого совершенно недостаточно.
- Конечно, сэр, - отозвался Кнопка Хрум, заискивающе складывая руки. – Но что тут поделаешь?
Хамодур хлопнул кулаком по столу, отчего все писцы как один посмотрели на него, в ужасе подняв брови и нервно покашливая.
- Это недопустимо, - воскликнул Главный Мастер. – Это совершенно недопустимо! Кто-то должен работать у плавилен. Сейчас это важно как никогда. Я не позволю, чтобы всё, что мы тут создали, рухнуло от нехватки рабочих рук. Может, тут кто-нибудь жаждет в ближайшие дни постоять у топки? – он снова сильно ткнул в грудь сжавшегося приказчика. – Мне нужно триста работников. Хороших работников! Упорных работников! И я хочу их тут видеть не позже, чем к концу следующей недели. Ты слышишь?
- Да, сэр, но…
- Ежеобразам будете говорить «но», господин Хрум! – перебил его Хамодур. – Когда станете погонщиком возов. Вы ведь не хотите им стать?
- Нет, сэр, н…
- Если Шраму Секире нужны наши безделушки, то он обязан платить за них! – рявкнул Плюнь. – А наша цена – гоблинский труд! И сейчас она растёт, так ему и передай. А теперь проваливай!
Кнопка Хрум повернулся и побрёл в сторону двери мимо рядов кашляющих и скребущих перьями писцов, тихонько ворча себе под нос. Хамодур Плюнь проводил его долгим взглядом, и на его губах заиграла тонкая недобрая улыбка.
- Три сотни работников, Хрум. Не разочаруй меня, - сказал он вслед приказчику. – Или встанешь к топкам, грузить свинцовое дерево, а урок тебе назначат вдвое выше обычного. Ты и пяти минут не протянешь!
Когда Хрум бесшумно закрыл за собой дверь, Плюнь вновь одарил вниманием окно. Хотя солнце село совсем недавно, но Опушка Литейщиков, постоянно задёрнутая плотной пеленой смога, уже погрузилась её во тьму. У бараков для рабов переписывали последних вислоухов из новоприбывших.
- Шестьдесят жалких гоблинов, - прошептал Хамодур. Этого едва бы хватило для обслуживания пяти плавилен, а их у него было двадцать пять.
Мужчина покачал головой и посмотрел поверх великой Опушки Литейщиков туда, где простирались далёкие Дремучие леса. Там, далеко на севере, лежала Вольная Пустошь. Хамодур Плюнь улыбнулся, и его мелкие острые зубы блеснули в свете ламп.
- Вольная Пустошь, - промурлыкал он. – Так называемый луч света и надежды… - его губы глумливо искривились. – И неисчерпаемый источник рабов.
2. Главный Клановый Дом длинноволосых гоблинов.
- Так вот он какой, Шрам Секира, да? – спросил Увалень, стараясь хоть что-то разглядеть поверх голов других гоблинов, толпящихся впереди.
- Как он хорош в своей мантии из шраечьих перьев! – отозвался его брат, Счастливчик. – Говорят, их надёргали по перу от разных шраек.
- Эй, сзади, заткнитесь! – зло прошипел чей-то голос. – Слушать не даёте!
Увалень и Счастливчик замолчали. Такие важные собрания должны были бы посещать старшие братья, но их, всех шестерых, недавно угнали в рабство на Опушку Литейщиков. А поскольку близилось время жатвы, все занимались только ей, и явиться на сходку больше было некому. Но оба паренька меньше всего желали оказаться вывернутыми наизнанку каким-нибудь дюжим молотоголовым гоблином на первой же Клановой Встрече.
- Извините, господин, - Увалень почтительно приподнял свой капор и подтолкнул брата, чтобы тот сделал то же самое.
Молотоголовый не обратил на них внимания.
Увалень и Счастливчик Копуши были гоблинами-пузанами из клана вислоухов. Они носили жатвенные капоры из соломы и характерные перевязи для круглых брюшек. Это сильно отличало братьев от воинственных гоблинов, среди которых они стояли и которые внушали им благоговейный страх.
Братья находились в центре безбрежной толпы, которая собралась вокруг огромного здания без стен - Кланового Дома Длинноволосых. Гоблины всех пород скучились так плотно, что ни охнуть, ни вздохнуть. Здесь собрались гоблины плоскоголовые и молотоголовые, розовоглазые и чешуйчатые, длинноволосые и пучковолосые, кривозубые и пилозубые, и даже гоблины-всегрызы.
Внутри Кланового Дома, на высоком помосте, поглаживая плащ из перьев шраек, восседал Шрам Секира - длинноволосый гоблин, предводитель Гоблинова Гнезда. С высоты резного деревянного трона, стоящего на груде черепов покойных старейшин Клана, он созерцал поднявшихся на помост и почтительно склонившихся предводителей четырёх других кланов.
Первым удостоился взгляда Гнилокорень Жвалозуб, старейшина клыкастых гоблинов. Его массивные клыки блестели, жёлтые глаза казались бесстрастными. Он был предводителем одного из самых больших кланов, и на его лице, за тонкой подёргивающейся улыбкой, постоянно жило выражение угрюмого презрения.
Следом за ним стояла Литтаг, командир молотоголовых гоблинов и внучка старого наёмника, генерала Титтага из Нижнего Города. Несмотря на молодость, она уже могла похвастаться изрядным количеством боевых шрамов, как и подобало главе самого воинственного клана Гоблинова Гнезда.
Позади неё сидел, сгорбившись, Мурмяул Седой, предводитель гоблинов-вислоухов и удивительно проницательный старик. Несмотря на то, что вислоухи были самыми миролюбивыми из всех кланов, они были и самыми многочисленными, и потому Мурмяулу грех было бы жаловаться на недостаток уважения.
То же касалось и толстухи Матушки Сладколизы II, старейшины всех гоблинов, живущих колониями. Она говорила от имени сиропщиков, древесников, пауконогов, утконосов - всех тех, кто отвечал за производство таких вещей, как медвяный сироп и росистое молочко, верёвки из волосатого дерева и колыбельные червяки. Пять подбородков Сладколизы вяло заколыхались, когда она подняла тяжёлую голову и спокойно встретила острый взгляд Шрама.
Секира взмахнул волосатой рукой. Его слово - слово предводителя длинноволосых гоблинов и господина всех кланов - было законом. Однако он знал, что без поддержки остальных четырёх кланов Гоблиново Гнездо распадётся и вернётся к прежнему существованию кочевых воюющих племён. А этого никто не хотел.
- Конечно, я понимаю, что происходит, - сказал он, и толпа подалась ближе к Клановому Дому, стараясь уловить каждое слово. - Твоё племя вислоухих заплатило огромную цену, снабжая рабочими руками Опушку Литейщиков, и это была оплата копий, плугов, кухонной утвари и всего того, что никто из нас не в состоянии изготовить.
- Скажи лишь слово, и мои отряды немедленно выступят. Опушка Литейщиков захлебнётся в крови, подавившись собственной сталью! - воскликнула Литтаг, прищёлкнув костлявыми пальцами.
Шрам покачал головой.
- Литтаг, Литтаг, - устало произнёс он. - Ну сколько тебе можно повторять? Использовать силу против Опушки - что за неостроумная шутка? Хамодур Плюнь и его Мастера-Литейщики предпочтут сдохнуть, но не выдать нам секреты своих кузниц и мастерских. И что тогда мы будем делать? Сидеть в обнимку с бесполезными механизмами, которыми никто из нас не умеет пользоваться? Нет, если мы хотим преуспеть, мы вынуждены платить цену, которую нам назначают Мастера-Литейщики...
Подвешенные к балкам соломенной крыши скелеты предыдущих старейшин закачались под порывом ветра, мелодично перестукиваясь.
- Но почему только мы должны платить? - проквакал Мурмяул Седой, обращая молочные глаза свои к потолку.
- Потому что вас слишком много, - мерзко хмыкнул Гнилокорень Жвалозуб.
- А молотоголовые и плоскоголовые не станут раздувать горны! - свирепо огрызнулась Литтаг. - Мы воины!
Стоявшие вокруг Увальня и Счастливчика молотоголовые и плоскоголовые гоблины хором заусмехались и хвастливо выставили напоказ тяжеленные палицы и копья.
- Но мы не можем продолжать в том же духе, - провозгласил тяжёлый, подрагивающий голос матушки Сладколизы, сорвав улыбки с лиц.
- И не будем! - рявкнул Шрам, вскакивая на ноги и широко простирая руки. В оперённом плаще он был похож на огромную хищную птицу. - Если мы нападём на Вольную Пустошь и поработим её население, то больше ни один гоблин не будет гнуть спину на Литейщиков! Рабская Пустошь наконец-то принесёт нам пользу!
Увалень и Счастливчик посмотрели друг на друга, вскинув брови. Воздух вокруг них взорвался нарастающим рёвом толпы:
- В рабство Пустошь! В рабство Пустошь! В рабство Пустошь!!!
Перекрывая рёв, над толпой раскатился голос генерала Литтаг:
- У нас никогда не будет более удобного момента для столь великой битвы! Со шрайками покончено! Нижнего Города больше нет! С помощью наших друзей с Опушки Литейщиков мы сможем начать атаку на Вольную Пустошь, пока она в смятении и потому уязвима. Это будет атака, равной которой не видывал Край! Никто не устоит перед могуществом Гоблинова Гнезда!
Увалень пожал плечами. Счастливчик опустил глаза. Они оба знали, что не жители Вольной Пустоши послали их братьев умирать на Опушку Литейщиков – это сделали Шрам Секира и другие предводители кланов, которых они сейчас видели.
- Мы победим! – вопила Литтаг, и её рев эхом гулял по огромному помещению.
По гримасам окружающих и их бешеным крикам братья всё больше и больше убеждались, каким будет решение собрания. Да что ж их всех не устраивает в сельском хозяйстве-то? В конце концов, всем надо есть. Но похоже, в головах у соседей засело только одно. Война!
В тёплом вечернем воздухе засветились и закачались яркие факелы – это толпа разбилась на группы, разбредающиеся по своим деревням.
- К победе! – взревел Шрам Секира им вслед. – И в рабство Пустошь!
3. Инкубаторы Восточного Посада
- Только посмотри на этих милых крошек! Они опять голодны! – проквохтала дородная Мамаша Пухорог своей сухопарой спутнице, почтенной Сестре Рябухе. Парочка шла по центральной галерее главного инкубатора, проверяя загоны для цыплят.
В каждом загоне, мимо которого проходили шрайки-старейшины, шрайки-цыплята кидались на запертые ворота и тянули шейки, шумно выклянчивая пищу. Они вылупились из яиц всего два дня назад, но уже доставали взрослым до пояса.
- Ну конечно, моя дорогая, - одобрительно кивнула Сестра Рябуха. Её глаза сузились и холодно сверкнули. – Им осталось недолго ждать.
Парочка дошла до конца прохода, где находилась сделанная из дерева и верёвок, и надёжно закреплённая система зубчатых колёс, воротов и шатунов. Птенцы в загонах росли с невероятной скоростью. Мамаша Пухорог подпрыгнула и ухватилась за тяжёлый рычаг, который медленно опустился под весом её качающегося тела. Послышалось шипение – это открылись клапаны чанов, и поток тёплых зубоскальих потрохов покатился вниз, к трубкам-кормушкам.
Инкубатор тут же взорвался неистовым царапаньем и визгами – это птенчики понеслись по загонам, от жадности врезаясь друг в друга и хватая клювиками трубки-кормушки, в нетерпении выкатывая глаза и хлопая корявыми крылышками.
Мамаша Пухорог перешла к колесу главного ворота, плотно обхватила его, резко повернула, и под громкое клацанье механизма потроха помчались по трубкам. Цыплята плюхнулись на гузки, и их глазки засияли от удовольствия, когда мясо покатилось по шейкам прямо в желудки.
Мамаша наблюдала, как округляются их животики.
- Пожалуй, пока достаточно, - сказала наконец она, оттягивая колесо назад.
Поток потрохов резко оборвался. Раздувшиеся от еды птенцы шлёпались на спинки и закрывали глаза.
- Давайте, милашки, - прошипела Сестра Рябуха, - спите как следует. Растите высокими, сильными и жестокими, – она повернулась к Пухорог. – Скоро наша новая боевая стая попирует потрохами врагов, - Рябуха вскинула голову. – Шайка Шраек восстанет под сенью роскошных перьев новой Мамаши-Атаманши!
Старая матрона неуверенно оправила чепец.
- Надеюсь, ты окажешься права, Сестра Рябуха, - сказала она. – После того, как Мамаша Ослиный Коготь II и вся Шайка сгинули в Нижнем Городе, мы крайне нуждаемся в новых предводительницах боевой стаи, - шрайка сожалеюще кудахтнула. – А наши собственные клювы слишком истёрлись для того, чтобы брать на себя такую ответственность, а, сестрица?
Сестра Рябуха вздохнула. Её глаза потускнели от времени, а рыже-коричневое оперение поседело, превратившись в серо-белое. Она прекрасно понимала, что её время решений и ответственности в далёком прошлом. Когда-то давно Старшая Сестра Рябуха была важным лицом в Шайке Шраек, правой рукой самóй Мамаши-Атаманши. Затем, когда они перебрались в Восточный Посад, она была даже рада передать эту должность другим, ибо должна была улаживать дела в новом, постоянном, поселении.
А теперь всё вновь переменилось. Вся Великая Шайка Шраек – и боевые стаи, и сама Мамаша Ослиный Коготь II, - встретила жестокую смерть в канализации Нижнего Города. И не считая большой компании хитрых и бесполезных самцов, в Восточный Посад вернулась лишь стайка матрон-наседок да горсть почтенных старых Сестёр вроде неё. По возвращении уцелевшие посвятили себя огромной кладке яиц – будущим боевым стаям, Старшим Сёстрам и новой Мамаше-Атаманше.
Той штормовой ночью никто из них не сомкнул глаз. Прилежно, тщательно взрослые то добавляли, то убирали слои соломы и пуха, чтобы яйца находились при постоянной температуре. Шрайки убили и выпотрошили множество зубоскалов, набив их внутренностями кормильные чаны. И когда настало великое время Вылупления, они по традиции встретили птенцов громовым скрежещущим кличем:
- От скорлупки к ветрам!
От пушинки к перу!
Насыщайтесь и растите сильными!
Через несколько часов новорожденные впервые вылиняли, потеряв свой мягкий пушок, и отрастили новые перья к третьей в жизни кормёжке. Здесь были шрайчата всех мастей – от крапчатых и полосатых, бежевых и коричневых, до кричаще-пурпурных, алых, синих и оранжевых. Окрас заранее намечал будущее птенцов, быть им в числе формирующихся воинственных боевых стай, или стать будущими Старшими Сёстрами Шайки Шраек. А сейчас, пока новая стая росла и набиралась сил во сне, Рябухе предстояло вновь принимать решения, как верно и подметила Мамаша Пухорог.
- Ах, сестра, - обстоятельно принялась излагать Рябуха, - Всё идёт именно так, как я всегда подозревала. Мы, шрайки – народ кочевой, мы привыкли странствовать. Мы сроду не селились на постоянном месте.
- Но Восточный Посад,.. – начала было Мамаша Пухорог.
- Восточный Посад – это противоестественное явление! – оборвала её Сестра. – Гнездовье шраек никогда не должно находиться на одном и том же месте! – она сделала паузу. – Да, я признаю, что овчинка стоила выделки, покуда мы могли контролировать торговлю на Великой Дороге. Но сейчас, когда она уничтожена вместе с Нижним Городом, у нас нет ни одной причины для дальнейшего существования Посада.
У Мамаши Пухорог отвалилась челюсть.
- Да, сестрица, - продолжила сухопарая старейшина. – Я знаю, что мои слова звучат как гром среди ясного неба, но пришло время оставить Восточный Посад. Мы здесь стали слишком мягкими, слишком изнеженными и ленивыми. Настала пора паковать вещички, седлать зубоскалов и возвращаться на вершины деревьев. Надо возвращаться на старые рабовладельческие тропы – в конце концов, именно так мы и процветали на протяжении многих сотен лет, – и она махнула крылом в сторону будущих боевых стай. - А эти милые крошки обеспечат нам процветание ещё на сотни лет вперёд!
Седеющая Мамаша вздрогнула и замоталась покрепче в шаль.
- Рабы, говоришь, - протянула она. – Добыча рабов нынче не так легка, как раньше. Времена изменились, почтенная Сестра. Племена, живущие в Дремучих лесах, объединяются. Гоблиново Гнездо состоит в прочном союзе с Опушкой Литейщиков. А Вольная Пустошь? Эти встанут стеной и будут сражаться до последнего вздоха. Не то, что в былые времена, когда было так легко порабощать разрозненные деревни. На кого же из них ты посоветуешь напасть?
Рябуха издала неодобрительный возглас и помотала головой.
- Нет, - ответила она. – Точнее, пока нет, предусмотрительная моя подруга. Нас ещё слишком мало. Но есть и другая цель. Передвигающаяся цель. Множество ног и уязвимых мест, удирающих из разрушенного города…
- Жители Нижнего Города! – возбуждённо каркнула Пухорог.
- Они самые, - последовал немедленный ответ. – Я выслала разведчиков, чтобы следить за их передвижениями, и весьма рассчитываю…
В этот миг из-за стен инкубаторов донёсся гневный вопль. Сестра Рябуха и Мамаша Пухорог обменялись быстрыми взглядами и бросились назад по проходу, мимо сонных птенцов – наружу, на выступающий внешний балкон.
В воздухе, высоко над их головами и над Восточным Посадом, кружилось множество похожих на насекомых небоходов. Пухорог посмотрела наверх и прошептала:
- Библиотечный патруль.
- Похоже, не мы одни выслали разведку, - кивнула Сестра Рябуха, перевешиваясь через перила.
Там, далеко под ней, на центральной платформе у подножия инкубаторов, толпились престарелые Сёстры, седые Мамаши и тощие самцы. Они указывали в небо и нервно переговаривались. А рядом с ними, у бойниц, замерли оторопевшие посадские защитники.
- Да не стойте столбом! – яростно взревела Сестра Рябуха. – Сделайте хоть что-нибудь!
Шрайки немедленно принялись за дело – натягивать катапульты, наводить прицелы, поджигать лафовые ядра…
Ну, по крайней мере, они попытались это сделать. Но, как показал опыт, дело это было им совсем незнакомо - ведь обороной всегда занимались стражницы. Те же, кто толпился на платформе внизу, раньше освобождался или не допускался до катапульт. Однако сейчас, когда стражниц больше не было, и некому было защищать Шайку Шраек, элите приходилось браться за оружие, чтобы спастись самим и – что важнее – спасти своих бесценных подопечных в инкубаторах.
- ОГОНЬ! – взвизгнула Сестра Рябуха – и тут же шлёпнулась на доски, уворачиваясь от пылающего пурпурного ядра, которое просвистело так близко, что подпалило ей перья возле уха.
Не только это ядро попало мимо цели. Около полудюжины из них позорно выскользнули из лож и были залиты водой прежде, чем подожгли переходы и платформы. Остальные бессильно пролетели по низкой дуге и ухнулись в лес за городом.
Но несколько – немного, но достаточно для того, чтобы нанести урон, - были запущены отлично.
- Да, да, да! – нетерпеливо шипела Рябуха, пока под её жадным взглядом четыре, пять… уже шесть огненных шаров ворвались в небо и врезались в вихрь далёких Библиотечных небоходов.
Тяжёлый грохот – «баммм!» - раскатился по небу, когда в фонтане искр сначала один, а потом ещё два небохода поздоровались с ядрами и винтом повалились вниз, вниз, вниз с небес. Два из них бабочками упорхнули в Дремучие леса. Однако третий, потеряв управление, падал прямо на Посад.
Сестра Рябуха поднялась на ноги и в предвкушении потёрла когтистые лапы-крылья.
- Иди же ко мне, мой сладенький, - шептала она. – Иди к Сестре Рябухе!
Как снежарик-подранок, небоход вздрагивал и трепетал на пути к земле. И вот уже он с тихим стуком упал на центральную платформу. Его всадник отчаянно старался вырваться – но запутавшиеся верёвки и тросы, не давшие злополучному Рыцарю укрыться в относительной безопасности Дремучих лесов, только затягивались сильнее. Шрайки взяли пленника в кольцо, тыкая в него копьями и угрожающе покручивая костоломами.
- Осторожней! – заорала Рябуха. – Не убейте эту дрянь!
Разразившись возгласом разочарования, пара шраек разрезала верёвки и швырнула добычу на доски.
- Остальные, продолжать огонь! – рявкнула седая Сестра.
Мамаша Пухорог повернулась к ней:
- Похоже, мы больше не зависим от результатов твоей разведки, - усмехнулась она.
- Именно, милая, - мурлыкнула Сестра Рябуха, и перья на её шее грозно вздыбились. – Для начала мы выпотрошим это библиотечное недоразумение, потом медленно спустим с него шкуру, пока оно не даст ответов на все наши вопросы. И вот что я тебе скажу, - голос Рябухи поднялся до визга, - местонахождение жителей Нижнего Города будет раскрыто, даже если мне для этого придётся его выяснять по дымящимся кишкам пленника!
читать дальше
Глава 6.
Сумерки.
1. Дворец Мастеров-Литейщиков.
Хамодур Плюнь потёр руки с паучьими пальцами, и его тонкие губы расплылись в неприятной улыбке. Он всегда радовался в это время суток.
Горны были только что загружены топливом на всю ночную смену вперёд, и лес высоких труб начал изрыгать густые облака едкого дыма, окрасившего чуть тронутое вечером небо в сверкающий красный цвет. Изнурённые колонны чернорабочих тяжело шагали к низким баракам без стен, чтобы перехватить несколько часов такого необходимого сна посреди непрерывного грохота свёрл и молотов, летящего из кузнечных цехов. Этот шум почти заглушал стоны и жалобы ночных рабочих, которые, толкаясь, шли к станкам и горнам.
Главный Мастер стоял на верхней галерее Бухгалтерии – высокой, прочной деревянной башни на западном краю величественного и украшенного резьбой Дворца Мастеров-Литейщиков. Миллионы его окон были покрыты сажей снаружи и даже внутри, что безусловно несколько портило его практически безупречный вид.
Ряды закопчённых труб, чёрными пальцами уперевшихся в полыхающее кровью небо, тянулись настолько, насколько хватало взгляда. Ниже пылали горны, отбрасывавшие причудливые тени на штабели брёвен, предназначенных им на корм. Топки казались глазами тысяч лесных демонов, играющих с Хамодуром в «гляделки». Шум, беготня и работа стояли столбом подобно дыму плавилен – вот за это Главный Мастер и любил вечерние сумерки. В то время, когда одна смена шла на отдых, а другая вставала на работу, суета на Опушке Литейщиков достигала своего пика. Вскоре её должна была сменить ночная какофония ревущих литейных цехов, стучащих молотов и гудящих топок.
Хамодур провёл костлявым пальцем по перепачканному сажей стеклу и поправил очки в стальной оправе, вечно съезжающие по длинному носу. Это место не всегда было таким, о нет! Когда он, Хамодур Мракковей Плюнь, впервые прибыл в Дремучие Леса много лет назад, Опушка Литейщиков была не более чем обычной лесной кузницей, где ковались безделушки да котелки для кочевых гоблинских племён и редких странствующих шраечьих банд. Амбициозная молодёжь из Лиги Литейщиков говорила, что Плюнь сошёл с ума, хороня себя заживо в Дремучих Лесах, но он лучше них понимал, в какой золе следует искать злато.
Уголки Хамодуровых глаз скрылись в весёлых морщинках, когда он усмехнулся, вспомнив былые времена. Сколько же воды с тех пор утекло, и всё к лучшему – ну, по крайней мере, к лучшему для него.
Каменная чума положила конец воздухоплаванию, навсегда изменив торговые пути Края. Неповоротливые суда Лиг больше не возили прекрасные товары из цехов Нижнего Города в Дремучие Леса, и не возвращались оттуда с драгоценной древесиной и прочим сырьём. Корабли воздушных пиратов больше не бороздили небеса и не охотились на богатых купцов. С тех пор, как чума одержала победу, все товары перевозились только по земле. И это, как подметил Хамодур Плюнь, оказалось прибыльным дельцем.
А когда шрайки взяли под контроль Дорогу через Великие Топи, Лиги Нижнего Города были вынуждены платить огромные налоги за право торговать с Дремучими лесами. Цены на их товары начали быстро расти, и в результате горожане завысили их настолько, что торговля пошла на спад. Хамодур Плюнь живо сообразил, что нельзя упускать шанс заполнить образовавшуюся брешь, и перехватил рынок в свои руки. Опушка Литейщиков, не зависящая от жадных шраек, процветала.
Вскоре это уже была не одна, а множество полян, плесенью расползающихся по бескрайним Дремучим лесам. Её влияние увеличивалось с каждым днём. Если бы не удача Опушки Литейщиков, то и Гоблиново Гнездо ни за что бы не разрослось до нынешних размеров. И что гораздо важнее, хотели гоблины того или нет, но они теперь полностью зависели от знаний и умений Мастеров-Литейщиков Хамодура Плюня.
Да, славные настали деньки, подумал Хамодур. Но он не собирался останавливаться на достигнутом. Нет, ни на миг. Кто встал – тот в самодовольстве погряз и отстал.
Вот, например, шрайки из Восточного Посада. Они бездельничали и грели лапы на купцах из Нижнего Города, убивая двух снежариков одним махом. А теперь, если сообщение от господина делового партнёра правдиво, с ними покончено, как и с Нижним Городом.
Что касается самогó Главного Литейщика, он не собирался сидеть сложа руки. Он вынашивал планы – великие планы, монументальные планы. Планы, которые могли бы навеки изменить облик поселений в Дремучих лесах. Он жаждал всего: территорий, богатства, власти.
Мужчина обернулся и окинул взглядом ровные ряды столов из свинцового дерева, тянущихся от него в глубину тёмного зала. И за каждым из них сидело по согбенному писцу, заляпанному чёрными чернилами. Среди них были и кучкогномы, и тролли-несуны, и гоблины всех пород и мастей. И все усердно скрипели перьями, подсчитывая партии топлива, добычу руды, нормы выплавки и продукцию цехов. В воздухе висело жужжание и стрекот, как от колонии лесных сверчков – это пятьсот перьев царапали по пятистам кускам грубого шероховатого пергамента.
Среди этого скрипа, как запятые и восклицательные знаки, то и дело раздавался сухой скрежещущий кашель, встречавшийся только на Опушке Литейщиков. Здесь его называли литейной чахоткой. От неё страдали все, кто дышал мерзким, задымлённым воздухом. Писцы, сидевшие на верхних галереях Бухгалтерии, ещё легко отделались – в отличие от рабов, которые трудились у печей-плавилен. В среднем те выдерживали пару лет, прежде чем напрочь выкашлять свои собственные лёгкие.
У Хамодура Плюня давно вошло в привычку надевать маску при посещении плавилен. Всё остальное время он предпочитал находиться в высоких башнях и верхних залах дворца, где было значительно легче дышать. Однако даже сам Главный Мастер был подвержен редким приступам кашля. От чахотки просто нельзя было уберечься. Почуствовав, что глотку начало драть, словно бы там застрял кусок наждака, мужчина сунул руку в карман мантии, вытащил оттуда маленький пузырёк, откупорил его паучьими пальцами и поднёс к губам.
Едкий сироп скользнул по языку и прокатился в горло. Жжение тут же утихло. Хамодур вернул закупоренную бутылочку в карман, снял очки и принялся их суетливо протирать огромным носовым платком.
Хвала могущественным лекарствам Дремучих лесов и троллям-балаболам, которые их изготавливают, подумал Хамодур. У него было десять персональных червеглазых аптекарш в собственном распоряжении. Как это, должно быть, порадует господина делового партнёра!
- Прошу прощения, сэр Главный Мастер, - нерешительно окликнули сзади.
Плюнь поднял взгляд и привычным жестом нацепил очки. Перед ним стоял Кнопка Хрум - пожилой приказчик с измученным лицом, - и озабоченно хмурил брови.
- Да-да, - нетерпеливо огрызнулся Плюнь. – Чего тебе?
- От Шрама Секиры прибыла последняя партия чернорабочих, - ответил Хрум.
У Хамодура сузились глаза:
- Так, и?..
- Боюсь, их всего пять дюжин, - отозвался приказчик. – И все они – гоблины- вислоухи…
- Вислоухи?! – громко возмутился Плюнь. Его лицо побагровело, и приступ кашля вновь навис, как буря, угрожая разразиться в любую секунду. – Сколько раз я должен ему повторять? Нам нужны молотоголовые или плоскоголовые гоблины – сильные, живучие, - а не эти вислоухие раззявы-пахари! – Хамодур ткнул Кнопку в грудь. – Значит, так. Пока мы не опробуем их в деле, счёт Секиры считается неоплаченным. И если окажется, что они не тянут, ничего ему в кредит не продавать! Понятно?
- Да, сэр, - ответил Хрум голосом, переполненным смертельной скукой.
Хамодур Плюнь отвернулся, потёр рукой закопчённое стекло и уставился в темноту. Там, внизу, брели под конвоем робкие смиренные гоблины, выстроенные цепочкой в пять колонн. Их головы были понурены, босые ноги шаркали по грязному лагерю.
Несомненно, это были вислоухи. Их странные кривые уши торчали врастопырку, и для пущей красоты в них болталось множество тяжёлых позолоченных колец. Но Хамодур предпочёл бы увидеть вместо них розовоглазых или чешуйчатых гоблинов, свирепых в бою и упорных в труде, чем, к примеру, тех гоблинов-пузанов, которых Секира попытался ему всучить в прошлый раз.
- Хм! Я полагаю, что эти будут получше предыдущей партии, - раздражённо сказал Плюнь. – Однако, этого совершенно недостаточно.
- Конечно, сэр, - отозвался Кнопка Хрум, заискивающе складывая руки. – Но что тут поделаешь?
Хамодур хлопнул кулаком по столу, отчего все писцы как один посмотрели на него, в ужасе подняв брови и нервно покашливая.
- Это недопустимо, - воскликнул Главный Мастер. – Это совершенно недопустимо! Кто-то должен работать у плавилен. Сейчас это важно как никогда. Я не позволю, чтобы всё, что мы тут создали, рухнуло от нехватки рабочих рук. Может, тут кто-нибудь жаждет в ближайшие дни постоять у топки? – он снова сильно ткнул в грудь сжавшегося приказчика. – Мне нужно триста работников. Хороших работников! Упорных работников! И я хочу их тут видеть не позже, чем к концу следующей недели. Ты слышишь?
- Да, сэр, но…
- Ежеобразам будете говорить «но», господин Хрум! – перебил его Хамодур. – Когда станете погонщиком возов. Вы ведь не хотите им стать?
- Нет, сэр, н…
- Если Шраму Секире нужны наши безделушки, то он обязан платить за них! – рявкнул Плюнь. – А наша цена – гоблинский труд! И сейчас она растёт, так ему и передай. А теперь проваливай!
Кнопка Хрум повернулся и побрёл в сторону двери мимо рядов кашляющих и скребущих перьями писцов, тихонько ворча себе под нос. Хамодур Плюнь проводил его долгим взглядом, и на его губах заиграла тонкая недобрая улыбка.
- Три сотни работников, Хрум. Не разочаруй меня, - сказал он вслед приказчику. – Или встанешь к топкам, грузить свинцовое дерево, а урок тебе назначат вдвое выше обычного. Ты и пяти минут не протянешь!
Когда Хрум бесшумно закрыл за собой дверь, Плюнь вновь одарил вниманием окно. Хотя солнце село совсем недавно, но Опушка Литейщиков, постоянно задёрнутая плотной пеленой смога, уже погрузилась её во тьму. У бараков для рабов переписывали последних вислоухов из новоприбывших.
- Шестьдесят жалких гоблинов, - прошептал Хамодур. Этого едва бы хватило для обслуживания пяти плавилен, а их у него было двадцать пять.
Мужчина покачал головой и посмотрел поверх великой Опушки Литейщиков туда, где простирались далёкие Дремучие леса. Там, далеко на севере, лежала Вольная Пустошь. Хамодур Плюнь улыбнулся, и его мелкие острые зубы блеснули в свете ламп.
- Вольная Пустошь, - промурлыкал он. – Так называемый луч света и надежды… - его губы глумливо искривились. – И неисчерпаемый источник рабов.
2. Главный Клановый Дом длинноволосых гоблинов.
- Так вот он какой, Шрам Секира, да? – спросил Увалень, стараясь хоть что-то разглядеть поверх голов других гоблинов, толпящихся впереди.
- Как он хорош в своей мантии из шраечьих перьев! – отозвался его брат, Счастливчик. – Говорят, их надёргали по перу от разных шраек.
- Эй, сзади, заткнитесь! – зло прошипел чей-то голос. – Слушать не даёте!
Увалень и Счастливчик замолчали. Такие важные собрания должны были бы посещать старшие братья, но их, всех шестерых, недавно угнали в рабство на Опушку Литейщиков. А поскольку близилось время жатвы, все занимались только ей, и явиться на сходку больше было некому. Но оба паренька меньше всего желали оказаться вывернутыми наизнанку каким-нибудь дюжим молотоголовым гоблином на первой же Клановой Встрече.
- Извините, господин, - Увалень почтительно приподнял свой капор и подтолкнул брата, чтобы тот сделал то же самое.
Молотоголовый не обратил на них внимания.
Увалень и Счастливчик Копуши были гоблинами-пузанами из клана вислоухов. Они носили жатвенные капоры из соломы и характерные перевязи для круглых брюшек. Это сильно отличало братьев от воинственных гоблинов, среди которых они стояли и которые внушали им благоговейный страх.
Братья находились в центре безбрежной толпы, которая собралась вокруг огромного здания без стен - Кланового Дома Длинноволосых. Гоблины всех пород скучились так плотно, что ни охнуть, ни вздохнуть. Здесь собрались гоблины плоскоголовые и молотоголовые, розовоглазые и чешуйчатые, длинноволосые и пучковолосые, кривозубые и пилозубые, и даже гоблины-всегрызы.
Внутри Кланового Дома, на высоком помосте, поглаживая плащ из перьев шраек, восседал Шрам Секира - длинноволосый гоблин, предводитель Гоблинова Гнезда. С высоты резного деревянного трона, стоящего на груде черепов покойных старейшин Клана, он созерцал поднявшихся на помост и почтительно склонившихся предводителей четырёх других кланов.
Первым удостоился взгляда Гнилокорень Жвалозуб, старейшина клыкастых гоблинов. Его массивные клыки блестели, жёлтые глаза казались бесстрастными. Он был предводителем одного из самых больших кланов, и на его лице, за тонкой подёргивающейся улыбкой, постоянно жило выражение угрюмого презрения.
Следом за ним стояла Литтаг, командир молотоголовых гоблинов и внучка старого наёмника, генерала Титтага из Нижнего Города. Несмотря на молодость, она уже могла похвастаться изрядным количеством боевых шрамов, как и подобало главе самого воинственного клана Гоблинова Гнезда.
Позади неё сидел, сгорбившись, Мурмяул Седой, предводитель гоблинов-вислоухов и удивительно проницательный старик. Несмотря на то, что вислоухи были самыми миролюбивыми из всех кланов, они были и самыми многочисленными, и потому Мурмяулу грех было бы жаловаться на недостаток уважения.
То же касалось и толстухи Матушки Сладколизы II, старейшины всех гоблинов, живущих колониями. Она говорила от имени сиропщиков, древесников, пауконогов, утконосов - всех тех, кто отвечал за производство таких вещей, как медвяный сироп и росистое молочко, верёвки из волосатого дерева и колыбельные червяки. Пять подбородков Сладколизы вяло заколыхались, когда она подняла тяжёлую голову и спокойно встретила острый взгляд Шрама.
Секира взмахнул волосатой рукой. Его слово - слово предводителя длинноволосых гоблинов и господина всех кланов - было законом. Однако он знал, что без поддержки остальных четырёх кланов Гоблиново Гнездо распадётся и вернётся к прежнему существованию кочевых воюющих племён. А этого никто не хотел.
- Конечно, я понимаю, что происходит, - сказал он, и толпа подалась ближе к Клановому Дому, стараясь уловить каждое слово. - Твоё племя вислоухих заплатило огромную цену, снабжая рабочими руками Опушку Литейщиков, и это была оплата копий, плугов, кухонной утвари и всего того, что никто из нас не в состоянии изготовить.
- Скажи лишь слово, и мои отряды немедленно выступят. Опушка Литейщиков захлебнётся в крови, подавившись собственной сталью! - воскликнула Литтаг, прищёлкнув костлявыми пальцами.
Шрам покачал головой.
- Литтаг, Литтаг, - устало произнёс он. - Ну сколько тебе можно повторять? Использовать силу против Опушки - что за неостроумная шутка? Хамодур Плюнь и его Мастера-Литейщики предпочтут сдохнуть, но не выдать нам секреты своих кузниц и мастерских. И что тогда мы будем делать? Сидеть в обнимку с бесполезными механизмами, которыми никто из нас не умеет пользоваться? Нет, если мы хотим преуспеть, мы вынуждены платить цену, которую нам назначают Мастера-Литейщики...
Подвешенные к балкам соломенной крыши скелеты предыдущих старейшин закачались под порывом ветра, мелодично перестукиваясь.
- Но почему только мы должны платить? - проквакал Мурмяул Седой, обращая молочные глаза свои к потолку.
- Потому что вас слишком много, - мерзко хмыкнул Гнилокорень Жвалозуб.
- А молотоголовые и плоскоголовые не станут раздувать горны! - свирепо огрызнулась Литтаг. - Мы воины!
Стоявшие вокруг Увальня и Счастливчика молотоголовые и плоскоголовые гоблины хором заусмехались и хвастливо выставили напоказ тяжеленные палицы и копья.
- Но мы не можем продолжать в том же духе, - провозгласил тяжёлый, подрагивающий голос матушки Сладколизы, сорвав улыбки с лиц.
- И не будем! - рявкнул Шрам, вскакивая на ноги и широко простирая руки. В оперённом плаще он был похож на огромную хищную птицу. - Если мы нападём на Вольную Пустошь и поработим её население, то больше ни один гоблин не будет гнуть спину на Литейщиков! Рабская Пустошь наконец-то принесёт нам пользу!
Увалень и Счастливчик посмотрели друг на друга, вскинув брови. Воздух вокруг них взорвался нарастающим рёвом толпы:
- В рабство Пустошь! В рабство Пустошь! В рабство Пустошь!!!
Перекрывая рёв, над толпой раскатился голос генерала Литтаг:
- У нас никогда не будет более удобного момента для столь великой битвы! Со шрайками покончено! Нижнего Города больше нет! С помощью наших друзей с Опушки Литейщиков мы сможем начать атаку на Вольную Пустошь, пока она в смятении и потому уязвима. Это будет атака, равной которой не видывал Край! Никто не устоит перед могуществом Гоблинова Гнезда!
Увалень пожал плечами. Счастливчик опустил глаза. Они оба знали, что не жители Вольной Пустоши послали их братьев умирать на Опушку Литейщиков – это сделали Шрам Секира и другие предводители кланов, которых они сейчас видели.
- Мы победим! – вопила Литтаг, и её рев эхом гулял по огромному помещению.
По гримасам окружающих и их бешеным крикам братья всё больше и больше убеждались, каким будет решение собрания. Да что ж их всех не устраивает в сельском хозяйстве-то? В конце концов, всем надо есть. Но похоже, в головах у соседей засело только одно. Война!
В тёплом вечернем воздухе засветились и закачались яркие факелы – это толпа разбилась на группы, разбредающиеся по своим деревням.
- К победе! – взревел Шрам Секира им вслед. – И в рабство Пустошь!
3. Инкубаторы Восточного Посада
- Только посмотри на этих милых крошек! Они опять голодны! – проквохтала дородная Мамаша Пухорог своей сухопарой спутнице, почтенной Сестре Рябухе. Парочка шла по центральной галерее главного инкубатора, проверяя загоны для цыплят.
В каждом загоне, мимо которого проходили шрайки-старейшины, шрайки-цыплята кидались на запертые ворота и тянули шейки, шумно выклянчивая пищу. Они вылупились из яиц всего два дня назад, но уже доставали взрослым до пояса.
- Ну конечно, моя дорогая, - одобрительно кивнула Сестра Рябуха. Её глаза сузились и холодно сверкнули. – Им осталось недолго ждать.
Парочка дошла до конца прохода, где находилась сделанная из дерева и верёвок, и надёжно закреплённая система зубчатых колёс, воротов и шатунов. Птенцы в загонах росли с невероятной скоростью. Мамаша Пухорог подпрыгнула и ухватилась за тяжёлый рычаг, который медленно опустился под весом её качающегося тела. Послышалось шипение – это открылись клапаны чанов, и поток тёплых зубоскальих потрохов покатился вниз, к трубкам-кормушкам.
Инкубатор тут же взорвался неистовым царапаньем и визгами – это птенчики понеслись по загонам, от жадности врезаясь друг в друга и хватая клювиками трубки-кормушки, в нетерпении выкатывая глаза и хлопая корявыми крылышками.
Мамаша Пухорог перешла к колесу главного ворота, плотно обхватила его, резко повернула, и под громкое клацанье механизма потроха помчались по трубкам. Цыплята плюхнулись на гузки, и их глазки засияли от удовольствия, когда мясо покатилось по шейкам прямо в желудки.
Мамаша наблюдала, как округляются их животики.
- Пожалуй, пока достаточно, - сказала наконец она, оттягивая колесо назад.
Поток потрохов резко оборвался. Раздувшиеся от еды птенцы шлёпались на спинки и закрывали глаза.
- Давайте, милашки, - прошипела Сестра Рябуха, - спите как следует. Растите высокими, сильными и жестокими, – она повернулась к Пухорог. – Скоро наша новая боевая стая попирует потрохами врагов, - Рябуха вскинула голову. – Шайка Шраек восстанет под сенью роскошных перьев новой Мамаши-Атаманши!
Старая матрона неуверенно оправила чепец.
- Надеюсь, ты окажешься права, Сестра Рябуха, - сказала она. – После того, как Мамаша Ослиный Коготь II и вся Шайка сгинули в Нижнем Городе, мы крайне нуждаемся в новых предводительницах боевой стаи, - шрайка сожалеюще кудахтнула. – А наши собственные клювы слишком истёрлись для того, чтобы брать на себя такую ответственность, а, сестрица?
Сестра Рябуха вздохнула. Её глаза потускнели от времени, а рыже-коричневое оперение поседело, превратившись в серо-белое. Она прекрасно понимала, что её время решений и ответственности в далёком прошлом. Когда-то давно Старшая Сестра Рябуха была важным лицом в Шайке Шраек, правой рукой самóй Мамаши-Атаманши. Затем, когда они перебрались в Восточный Посад, она была даже рада передать эту должность другим, ибо должна была улаживать дела в новом, постоянном, поселении.
А теперь всё вновь переменилось. Вся Великая Шайка Шраек – и боевые стаи, и сама Мамаша Ослиный Коготь II, - встретила жестокую смерть в канализации Нижнего Города. И не считая большой компании хитрых и бесполезных самцов, в Восточный Посад вернулась лишь стайка матрон-наседок да горсть почтенных старых Сестёр вроде неё. По возвращении уцелевшие посвятили себя огромной кладке яиц – будущим боевым стаям, Старшим Сёстрам и новой Мамаше-Атаманше.
Той штормовой ночью никто из них не сомкнул глаз. Прилежно, тщательно взрослые то добавляли, то убирали слои соломы и пуха, чтобы яйца находились при постоянной температуре. Шрайки убили и выпотрошили множество зубоскалов, набив их внутренностями кормильные чаны. И когда настало великое время Вылупления, они по традиции встретили птенцов громовым скрежещущим кличем:
- От скорлупки к ветрам!
От пушинки к перу!
Насыщайтесь и растите сильными!
Через несколько часов новорожденные впервые вылиняли, потеряв свой мягкий пушок, и отрастили новые перья к третьей в жизни кормёжке. Здесь были шрайчата всех мастей – от крапчатых и полосатых, бежевых и коричневых, до кричаще-пурпурных, алых, синих и оранжевых. Окрас заранее намечал будущее птенцов, быть им в числе формирующихся воинственных боевых стай, или стать будущими Старшими Сёстрами Шайки Шраек. А сейчас, пока новая стая росла и набиралась сил во сне, Рябухе предстояло вновь принимать решения, как верно и подметила Мамаша Пухорог.
- Ах, сестра, - обстоятельно принялась излагать Рябуха, - Всё идёт именно так, как я всегда подозревала. Мы, шрайки – народ кочевой, мы привыкли странствовать. Мы сроду не селились на постоянном месте.
- Но Восточный Посад,.. – начала было Мамаша Пухорог.
- Восточный Посад – это противоестественное явление! – оборвала её Сестра. – Гнездовье шраек никогда не должно находиться на одном и том же месте! – она сделала паузу. – Да, я признаю, что овчинка стоила выделки, покуда мы могли контролировать торговлю на Великой Дороге. Но сейчас, когда она уничтожена вместе с Нижним Городом, у нас нет ни одной причины для дальнейшего существования Посада.
У Мамаши Пухорог отвалилась челюсть.
- Да, сестрица, - продолжила сухопарая старейшина. – Я знаю, что мои слова звучат как гром среди ясного неба, но пришло время оставить Восточный Посад. Мы здесь стали слишком мягкими, слишком изнеженными и ленивыми. Настала пора паковать вещички, седлать зубоскалов и возвращаться на вершины деревьев. Надо возвращаться на старые рабовладельческие тропы – в конце концов, именно так мы и процветали на протяжении многих сотен лет, – и она махнула крылом в сторону будущих боевых стай. - А эти милые крошки обеспечат нам процветание ещё на сотни лет вперёд!
Седеющая Мамаша вздрогнула и замоталась покрепче в шаль.
- Рабы, говоришь, - протянула она. – Добыча рабов нынче не так легка, как раньше. Времена изменились, почтенная Сестра. Племена, живущие в Дремучих лесах, объединяются. Гоблиново Гнездо состоит в прочном союзе с Опушкой Литейщиков. А Вольная Пустошь? Эти встанут стеной и будут сражаться до последнего вздоха. Не то, что в былые времена, когда было так легко порабощать разрозненные деревни. На кого же из них ты посоветуешь напасть?
Рябуха издала неодобрительный возглас и помотала головой.
- Нет, - ответила она. – Точнее, пока нет, предусмотрительная моя подруга. Нас ещё слишком мало. Но есть и другая цель. Передвигающаяся цель. Множество ног и уязвимых мест, удирающих из разрушенного города…
- Жители Нижнего Города! – возбуждённо каркнула Пухорог.
- Они самые, - последовал немедленный ответ. – Я выслала разведчиков, чтобы следить за их передвижениями, и весьма рассчитываю…
В этот миг из-за стен инкубаторов донёсся гневный вопль. Сестра Рябуха и Мамаша Пухорог обменялись быстрыми взглядами и бросились назад по проходу, мимо сонных птенцов – наружу, на выступающий внешний балкон.
В воздухе, высоко над их головами и над Восточным Посадом, кружилось множество похожих на насекомых небоходов. Пухорог посмотрела наверх и прошептала:
- Библиотечный патруль.
- Похоже, не мы одни выслали разведку, - кивнула Сестра Рябуха, перевешиваясь через перила.
Там, далеко под ней, на центральной платформе у подножия инкубаторов, толпились престарелые Сёстры, седые Мамаши и тощие самцы. Они указывали в небо и нервно переговаривались. А рядом с ними, у бойниц, замерли оторопевшие посадские защитники.
- Да не стойте столбом! – яростно взревела Сестра Рябуха. – Сделайте хоть что-нибудь!
Шрайки немедленно принялись за дело – натягивать катапульты, наводить прицелы, поджигать лафовые ядра…
Ну, по крайней мере, они попытались это сделать. Но, как показал опыт, дело это было им совсем незнакомо - ведь обороной всегда занимались стражницы. Те же, кто толпился на платформе внизу, раньше освобождался или не допускался до катапульт. Однако сейчас, когда стражниц больше не было, и некому было защищать Шайку Шраек, элите приходилось браться за оружие, чтобы спастись самим и – что важнее – спасти своих бесценных подопечных в инкубаторах.
- ОГОНЬ! – взвизгнула Сестра Рябуха – и тут же шлёпнулась на доски, уворачиваясь от пылающего пурпурного ядра, которое просвистело так близко, что подпалило ей перья возле уха.
Не только это ядро попало мимо цели. Около полудюжины из них позорно выскользнули из лож и были залиты водой прежде, чем подожгли переходы и платформы. Остальные бессильно пролетели по низкой дуге и ухнулись в лес за городом.
Но несколько – немного, но достаточно для того, чтобы нанести урон, - были запущены отлично.
- Да, да, да! – нетерпеливо шипела Рябуха, пока под её жадным взглядом четыре, пять… уже шесть огненных шаров ворвались в небо и врезались в вихрь далёких Библиотечных небоходов.
Тяжёлый грохот – «баммм!» - раскатился по небу, когда в фонтане искр сначала один, а потом ещё два небохода поздоровались с ядрами и винтом повалились вниз, вниз, вниз с небес. Два из них бабочками упорхнули в Дремучие леса. Однако третий, потеряв управление, падал прямо на Посад.
Сестра Рябуха поднялась на ноги и в предвкушении потёрла когтистые лапы-крылья.
- Иди же ко мне, мой сладенький, - шептала она. – Иди к Сестре Рябухе!
Как снежарик-подранок, небоход вздрагивал и трепетал на пути к земле. И вот уже он с тихим стуком упал на центральную платформу. Его всадник отчаянно старался вырваться – но запутавшиеся верёвки и тросы, не давшие злополучному Рыцарю укрыться в относительной безопасности Дремучих лесов, только затягивались сильнее. Шрайки взяли пленника в кольцо, тыкая в него копьями и угрожающе покручивая костоломами.
- Осторожней! – заорала Рябуха. – Не убейте эту дрянь!
Разразившись возгласом разочарования, пара шраек разрезала верёвки и швырнула добычу на доски.
- Остальные, продолжать огонь! – рявкнула седая Сестра.
Мамаша Пухорог повернулась к ней:
- Похоже, мы больше не зависим от результатов твоей разведки, - усмехнулась она.
- Именно, милая, - мурлыкнула Сестра Рябуха, и перья на её шее грозно вздыбились. – Для начала мы выпотрошим это библиотечное недоразумение, потом медленно спустим с него шкуру, пока оно не даст ответов на все наши вопросы. И вот что я тебе скажу, - голос Рябухи поднялся до визга, - местонахождение жителей Нижнего Города будет раскрыто, даже если мне для этого придётся его выяснять по дымящимся кишкам пленника!
@настроение:
И всё-таки... МОООДЖИН!!!! 
-
-
26.12.2006 в 00:02...шляпу. Оно выглядит как шляпа *_*
- Библиотечный патруль.
Может, не патруль, а - шпионы! =З
...нее, ты реально монстр =З
-
-
26.12.2006 в 00:06-
-
26.12.2006 в 00:12Я знаю, но это - шляпы Т_Т
-
-
26.12.2006 в 00:13-
-
26.12.2006 в 00:19Нууууу... Т_Т
Ну и что что Patrol. Патруль - когда обличёный властью, а эти - подглядывать прилетели! Значит кто? ШПИОНЫ! =З
-
-
26.12.2006 в 15:49-
-
26.12.2006 в 15:54А то! Там дальше такое мочилово будет! *_*
-
-
26.12.2006 в 16:00-
-
26.12.2006 в 16:03Бва-га-га! *прыгает* Кравища! Кравища!!!
Это не жуть, это частично то, за что Пиратов ми и любит =)
-
-
26.12.2006 в 16:14-
-
26.12.2006 в 16:20Каждому своё.
Наверное, нравится, иначе бы не писал...
-
-
26.12.2006 в 16:25-
-
26.12.2006 в 16:38-
-
27.12.2006 в 00:58А мне кажется, он в таких местах плетёт, что в голову взбредёт.
-
-
27.12.2006 в 00:58Да, кстати, вот поэтому я такие вещи (и некоторые другие тоже) не пишу.
-
-
27.12.2006 в 18:40-
-
27.12.2006 в 21:35Это уже не талант, а мастерство =Р