Шпионаж - это не профессия, это состояние души.
Вольная Пустошь
Глава 6.
Сумерки.
1. Дворец Мастеров-Литейщиков.
Хамодур Плюнь потёр руки с паучьими пальцами, и его тонкие губы расплылись в неприятной улыбке. Он всегда радовался в это время суток.
Горны были только что загружены топливом на всю ночную смену вперёд,читать дальше и лес высоких труб начал изрыгать густые облака едкого дыма, окрасившего чуть тронутое вечером небо в сверкающий красный цвет. Изнурённые колонны чернорабочих тяжело шагали к низким баракам без стен, чтобы перехватить несколько часов такого необходимого сна посреди непрерывного грохота свёрл и молотов, летящего из кузнечных цехов. Этот шум почти заглушал стоны и жалобы ночных рабочих, которые, толкаясь, шли к станкам и горнам.
Главный Мастер стоял на верхней галерее Бухгалтерии – высокой, прочной деревянной башни на западном краю величественного и украшенного резьбой Дворца Мастеров-Литейщиков. Миллионы его окон были покрыты сажей снаружи и даже внутри, что безусловно несколько портило его практически безупречный вид.
Ряды закопчённых труб, чёрными пальцами уперевшихся в полыхающее кровью небо, тянулись настолько, насколько хватало взгляда. Ниже пылали горны, отбрасывавшие причудливые тени на штабели брёвен, предназначенных им на корм. Топки казались глазами тысяч лесных демонов, играющих с Хамодуром в «гляделки». Шум, беготня и работа стояли столбом подобно дыму пла вилен – вот за это Главный Мастер и любил вечерние сумерки. В то время, когда одна смена шла на отдых, а другая вставала на работу, суета на Опушке Литейщиков достигала своего пика. Вскоре её должна была сменить ночная какофония ревущих литейных цехов, стучащих молотов и гудящих топок.
Хамодур провёл костлявым пальцем по перепачканному сажей стеклу и поправил очки в стальной оправе, вечно съезжающие по длинному носу. Это место не всегда было таким, о нет! Когда он, Хамодур Мраковей Плюнь, впервые прибыл в Дремучие Леса много лет назад, Опушка Литейщиков была не более чем обычной лесной кузницей, где ковались безделушки да котелки для кочевых гоблинских племён и редких странствующих шраечьих банд. Амбициозная молодёжь из Лиги Литейщиков говорила, что Плюнь сошёл с ума, хороня себя заживо в Дремучих Лесах, но он лучше них понимал, в какой золе следует искать злато.
Уголки Хамодуровых глаз скрылись в весёлых морщинках, когда он усмехнулся, вспомнив былые времена. Сколько же воды с тех пор утекло, и всё к лучшему – ну, по крайней мере, к лучшему для него.
Каменная чума положила конец воздухоплаванию, навсегда изменив торговые пути Края. Неповоротливые суда Лиг больше не возили прекрасные товары из цехов Нижнего Города в Дремучие Леса, и не возвращались оттуда с драгоценной древесиной и прочим сырьём. Корабли воздушных пиратов больше не бороздили небеса и не охотились на богатых купцов. С тех пор, как чума одержала победу, все товары перевозились только по земле. И это, как подметил Хамодур Плюнь, оказалось прибыльным дельцем.
А когда шрайки взяли под контроль Дорогу через Великие Топи, Лиги Нижнего Города были вынуждены платить огромные налоги за право торговать с Дремучими лесами. Цены на их товары начали быстро расти, и в результате горожане завысили их настолько, что торговля пошла на спад. Хамодур Плюнь живо сообразил, что нельзя упускать шанс заполнить образовавшуюся брешь, и перехватил рынок в свои руки. Опушка Литейщиков, не зависящая от жадных шраек, процветала.
Вскоре это уже была не одна, а множество полян, плесенью расползающихся по бескрайним Дремучим лесам. Её влияние увеличивалось с каждым днём. Если бы не удача Опушки Литейщиков, то и Гоблиново Гнездо ни за что бы не разрослось до нынешних размеров. И что гораздо важнее, хотели гоблины того или нет, но они теперь полностью зависели от знаний и умений Мастеров-Литейщиков Хамодура Плюня.
Да, славные настали деньки, подумал Хамодур. Но он не собирался останавливаться на достигнутом. Нет, ни на миг. Кто встал – тот в самодовольстве погряз и отстал.
Вот, например, шрайки из Восточного Посада. Они бездельничали и грели лапы на купцах из Нижнего Города, убивая двух снежариков одним махом. А теперь, если сообщение от господина делового партнёра правдиво, с ними покончено, как и с Нижним Городом.
Что касается самогó Главного Литейщика, он не собирался сидеть сложа руки. Он вынашивал планы – великие планы, монументальные планы. Планы, которые могли бы навеки изменить облик поселений в Дремучих лесах. Он жаждал всего: территорий, богатства, власти.
Мужчина обернулся и окинул взглядом ровные ряды столов из свинцового дерева, тянущихся от него в глубину тёмного зала. И за каждым из них сидело по согбенному писцу, заляпанному чёрными чернилами. Среди них были и кучкогномы, и тролли-несуны, и гоблины всех пород и мастей. И все усердно скрипели перьями, подсчитывая партии топлива, добычу руды, нормы выплавки и продукцию цехов. В воздухе висело жужжание и стрекот, как от колонии лесных сверчков – это пятьсот перьев царапали по пятистам кускам грубого шероховатого пергамента.
Среди этого скрипа, как запятые и восклицательные знаки, то и дело раздавался сухой скрежещущий кашель, встречавшийся только на Опушке Литейщиков. Здесь его называли литейной чахоткой. От неё страдали все, кто дышал мерзким, задымлённым воздухом. Писцы, сидевшие на верхних галереях Бухгалтерии, ещё легко отделались – в отличие от рабов, которые трудились у печей-плавилен. В среднем те выдерживали пару лет, прежде чем напрочь выкашлять свои собственные лёгкие.
У Хамодура Плюня давно вошло в привычку надевать маску при посещении плавилен. Всё остальное время он предпочитал находиться в высоких башнях и верхних залах дворца, где было значительно легче дышать. Однако даже сам Главный Мастер был подвержен редким приступам кашля. От чахотки просто нельзя было уберечься. Почуствовав, что глотку начало драть, словно бы там застрял кусок наждака, мужчина сунул руку в карман мантии, вытащил оттуда маленький пузырёк, откупорил его паучьими пальцами и поднёс к губам.
Едкий сироп скользнул по языку и прокатился в горло. Жжение тут же утихло. Хамодур вернул закупоренную бутылочку в карман, снял очки и принялся их суетливо протирать огромным носовым платком.
Хвала могущественным лекарствам Дремучих лесов и троллям-балаболам, которые их изготавливают, подумал Хамодур. У него было десять персональных червеглазых аптекарш в собственном распоряжении. Как это, должно быть, порадует господина делового партнёра!
- Прошу прощения, сэр Главный Мастер, - нерешительно окликнули сзади.
Плюнь поднял взгляд и привычным жестом нацепил очки. Перед ним стоял Кнопка Хрум - пожилой приказчик с измученным лицом, - и озабоченно хмурил брови.
- Да-да, - нетерпеливо огрызнулся Плюнь. – Чего тебе?
- От Шрама Секиры прибыла последняя партия чернорабочих, - ответил Хрум.
У Хамодура сузились глаза:
- Так, и?..
- Боюсь, их всего пять дюжин, - отозвался приказчик. – И все они – гоблины- вислоухи…
- Вислоухи?! – громко возмутился Плюнь. Его лицо побагровело, и приступ кашля вновь навис, как буря, угрожая разразиться в любую секунду. – Сколько раз я должен ему повторять? Нам нужны молотоголовые или плоскоголовые гоблины – сильные, живучие, - а не эти вислоухие раззявы-пахари! – Хамодур ткнул Кнопку в грудь. – Значит, так. Пока мы не опробуем их в деле, счёт Секиры считается неоплаченным. И если окажется, что они не тянут, ничего ему в кредит не продавать! Понятно?
- Да, сэр, - ответил Хрум голосом, переполненным смертельной скукой.
Хамодур Плюнь отвернулся, потёр рукой закопчённое стекло и уставился в темноту. Там, внизу, брели под конвоем робкие смиренные гоблины, выстроенные цепочкой в пять колонн. Их головы были понурены, босые ноги шаркали по грязному лагерю.
Несомненно, это были вислоухи. Их странные кривые уши торчали врастопырку, и для пущей красоты в них болталось множество тяжёлых позолоченных колец. Но Хамодур предпочёл бы увидеть вместо них розовоглазых или чешуйчатых гоблинов, свирепых в бою и упорных в труде, чем, к примеру, тех гоблинов-пузанов, которых Секира попытался ему всучить в прошлый раз.
- Хм! Я полагаю, что эти будут получше предыдущей партии, - раздражённо сказал Плюнь. – Однако, этого совершенно недостаточно.
- Конечно, сэр, - отозвался Кнопка Хрум, заискивающе складывая руки. – Но что тут поделаешь?
Хамодур хлопнул кулаком по столу, отчего все писцы как один посмотрели на него, в ужасе подняв брови и нервно покашливая.
- Это недопустимо, - воскликнул Главный Мастер. – Это совершенно недопустимо! Кто-то должен работать у плавилен. Сейчас это важно как никогда. Я не позволю, чтобы всё, что мы тут создали, рухнуло от нехватки рабочих рук. Может, тут кто-нибудь жаждет в ближайшие дни постоять у топки? – он снова сильно ткнул в грудь сжавшегося приказчика. – Мне нужно триста работников. Хороших работников! Упорных работников! И я хочу их тут видеть не позже, чем к концу следующей недели. Ты слышишь?
- Да, сэр, но…
- Ежеобразам будете говорить «но», господин Хрум! – перебил его Хамодур. – Когда станете погонщиком возов. Вы ведь не хотите им стать?
- Нет, сэр, н…
- Если Шраму Секире нужны наши безделушки, то он обязан платить за них! – рявкнул Плюнь. – А наша цена – гоблинский труд! И сейчас она растёт, так ему и передай. А теперь проваливай!
Кнопка Хрум повернулся и побрёл в сторону двери мимо рядов кашляющих и скребущих перьями писцов, тихонько ворча себе под нос. Хамодур Плюнь проводил его долгим взглядом, и на его губах заиграла тонкая недобрая улыбка.
- Три сотни работников, Хрум. Не разочаруй меня, - сказал он вслед приказчику. – Или встанешь к топкам, грузить свинцовое дерево, а урок тебе назначат вдвое выше обычного. Ты и пяти минут не протянешь!
Когда Хрум бесшумно закрыл за собой дверь, Плюнь снова одарил вниманием окно. Хотя солнце село совсем недавно, плотная пелена смога, постоянно накрывавшая Опушку Литейщиков, уже погрузила её во тьму. У бараков для рабов переписывали последних вислоухов из вновь прибывшей партии.
- Шестьдесят жалких гоблинов, - прошептал Хамодур. Этого едва бы хватило для обслуживания пяти плавилен, а у него их было двадцать пять.
Мужчина покачал головой и посмотрел поверх великой Опушки Литейщиков туда, где простирались далёкие Дремучие леса. Там, далеко на севере, лежала Вольная Пустошь. Хамодур Плюнь улыбнулся, и его мелкие острые зубы блеснули в свете ламп.
- Вольная Пустошь, - промурлыкал он. – Так называемый луч света и надежды… - его губы глумливо искривились. – И неисчерпаемый источник рабов.
Глава 6.
Сумерки.
1. Дворец Мастеров-Литейщиков.
Хамодур Плюнь потёр руки с паучьими пальцами, и его тонкие губы расплылись в неприятной улыбке. Он всегда радовался в это время суток.
Горны были только что загружены топливом на всю ночную смену вперёд,читать дальше и лес высоких труб начал изрыгать густые облака едкого дыма, окрасившего чуть тронутое вечером небо в сверкающий красный цвет. Изнурённые колонны чернорабочих тяжело шагали к низким баракам без стен, чтобы перехватить несколько часов такого необходимого сна посреди непрерывного грохота свёрл и молотов, летящего из кузнечных цехов. Этот шум почти заглушал стоны и жалобы ночных рабочих, которые, толкаясь, шли к станкам и горнам.
Главный Мастер стоял на верхней галерее Бухгалтерии – высокой, прочной деревянной башни на западном краю величественного и украшенного резьбой Дворца Мастеров-Литейщиков. Миллионы его окон были покрыты сажей снаружи и даже внутри, что безусловно несколько портило его практически безупречный вид.
Ряды закопчённых труб, чёрными пальцами уперевшихся в полыхающее кровью небо, тянулись настолько, насколько хватало взгляда. Ниже пылали горны, отбрасывавшие причудливые тени на штабели брёвен, предназначенных им на корм. Топки казались глазами тысяч лесных демонов, играющих с Хамодуром в «гляделки». Шум, беготня и работа стояли столбом подобно дыму пла вилен – вот за это Главный Мастер и любил вечерние сумерки. В то время, когда одна смена шла на отдых, а другая вставала на работу, суета на Опушке Литейщиков достигала своего пика. Вскоре её должна была сменить ночная какофония ревущих литейных цехов, стучащих молотов и гудящих топок.
Хамодур провёл костлявым пальцем по перепачканному сажей стеклу и поправил очки в стальной оправе, вечно съезжающие по длинному носу. Это место не всегда было таким, о нет! Когда он, Хамодур Мраковей Плюнь, впервые прибыл в Дремучие Леса много лет назад, Опушка Литейщиков была не более чем обычной лесной кузницей, где ковались безделушки да котелки для кочевых гоблинских племён и редких странствующих шраечьих банд. Амбициозная молодёжь из Лиги Литейщиков говорила, что Плюнь сошёл с ума, хороня себя заживо в Дремучих Лесах, но он лучше них понимал, в какой золе следует искать злато.
Уголки Хамодуровых глаз скрылись в весёлых морщинках, когда он усмехнулся, вспомнив былые времена. Сколько же воды с тех пор утекло, и всё к лучшему – ну, по крайней мере, к лучшему для него.
Каменная чума положила конец воздухоплаванию, навсегда изменив торговые пути Края. Неповоротливые суда Лиг больше не возили прекрасные товары из цехов Нижнего Города в Дремучие Леса, и не возвращались оттуда с драгоценной древесиной и прочим сырьём. Корабли воздушных пиратов больше не бороздили небеса и не охотились на богатых купцов. С тех пор, как чума одержала победу, все товары перевозились только по земле. И это, как подметил Хамодур Плюнь, оказалось прибыльным дельцем.
А когда шрайки взяли под контроль Дорогу через Великие Топи, Лиги Нижнего Города были вынуждены платить огромные налоги за право торговать с Дремучими лесами. Цены на их товары начали быстро расти, и в результате горожане завысили их настолько, что торговля пошла на спад. Хамодур Плюнь живо сообразил, что нельзя упускать шанс заполнить образовавшуюся брешь, и перехватил рынок в свои руки. Опушка Литейщиков, не зависящая от жадных шраек, процветала.
Вскоре это уже была не одна, а множество полян, плесенью расползающихся по бескрайним Дремучим лесам. Её влияние увеличивалось с каждым днём. Если бы не удача Опушки Литейщиков, то и Гоблиново Гнездо ни за что бы не разрослось до нынешних размеров. И что гораздо важнее, хотели гоблины того или нет, но они теперь полностью зависели от знаний и умений Мастеров-Литейщиков Хамодура Плюня.
Да, славные настали деньки, подумал Хамодур. Но он не собирался останавливаться на достигнутом. Нет, ни на миг. Кто встал – тот в самодовольстве погряз и отстал.
Вот, например, шрайки из Восточного Посада. Они бездельничали и грели лапы на купцах из Нижнего Города, убивая двух снежариков одним махом. А теперь, если сообщение от господина делового партнёра правдиво, с ними покончено, как и с Нижним Городом.
Что касается самогó Главного Литейщика, он не собирался сидеть сложа руки. Он вынашивал планы – великие планы, монументальные планы. Планы, которые могли бы навеки изменить облик поселений в Дремучих лесах. Он жаждал всего: территорий, богатства, власти.
Мужчина обернулся и окинул взглядом ровные ряды столов из свинцового дерева, тянущихся от него в глубину тёмного зала. И за каждым из них сидело по согбенному писцу, заляпанному чёрными чернилами. Среди них были и кучкогномы, и тролли-несуны, и гоблины всех пород и мастей. И все усердно скрипели перьями, подсчитывая партии топлива, добычу руды, нормы выплавки и продукцию цехов. В воздухе висело жужжание и стрекот, как от колонии лесных сверчков – это пятьсот перьев царапали по пятистам кускам грубого шероховатого пергамента.
Среди этого скрипа, как запятые и восклицательные знаки, то и дело раздавался сухой скрежещущий кашель, встречавшийся только на Опушке Литейщиков. Здесь его называли литейной чахоткой. От неё страдали все, кто дышал мерзким, задымлённым воздухом. Писцы, сидевшие на верхних галереях Бухгалтерии, ещё легко отделались – в отличие от рабов, которые трудились у печей-плавилен. В среднем те выдерживали пару лет, прежде чем напрочь выкашлять свои собственные лёгкие.
У Хамодура Плюня давно вошло в привычку надевать маску при посещении плавилен. Всё остальное время он предпочитал находиться в высоких башнях и верхних залах дворца, где было значительно легче дышать. Однако даже сам Главный Мастер был подвержен редким приступам кашля. От чахотки просто нельзя было уберечься. Почуствовав, что глотку начало драть, словно бы там застрял кусок наждака, мужчина сунул руку в карман мантии, вытащил оттуда маленький пузырёк, откупорил его паучьими пальцами и поднёс к губам.
Едкий сироп скользнул по языку и прокатился в горло. Жжение тут же утихло. Хамодур вернул закупоренную бутылочку в карман, снял очки и принялся их суетливо протирать огромным носовым платком.
Хвала могущественным лекарствам Дремучих лесов и троллям-балаболам, которые их изготавливают, подумал Хамодур. У него было десять персональных червеглазых аптекарш в собственном распоряжении. Как это, должно быть, порадует господина делового партнёра!
- Прошу прощения, сэр Главный Мастер, - нерешительно окликнули сзади.
Плюнь поднял взгляд и привычным жестом нацепил очки. Перед ним стоял Кнопка Хрум - пожилой приказчик с измученным лицом, - и озабоченно хмурил брови.
- Да-да, - нетерпеливо огрызнулся Плюнь. – Чего тебе?
- От Шрама Секиры прибыла последняя партия чернорабочих, - ответил Хрум.
У Хамодура сузились глаза:
- Так, и?..
- Боюсь, их всего пять дюжин, - отозвался приказчик. – И все они – гоблины- вислоухи…
- Вислоухи?! – громко возмутился Плюнь. Его лицо побагровело, и приступ кашля вновь навис, как буря, угрожая разразиться в любую секунду. – Сколько раз я должен ему повторять? Нам нужны молотоголовые или плоскоголовые гоблины – сильные, живучие, - а не эти вислоухие раззявы-пахари! – Хамодур ткнул Кнопку в грудь. – Значит, так. Пока мы не опробуем их в деле, счёт Секиры считается неоплаченным. И если окажется, что они не тянут, ничего ему в кредит не продавать! Понятно?
- Да, сэр, - ответил Хрум голосом, переполненным смертельной скукой.
Хамодур Плюнь отвернулся, потёр рукой закопчённое стекло и уставился в темноту. Там, внизу, брели под конвоем робкие смиренные гоблины, выстроенные цепочкой в пять колонн. Их головы были понурены, босые ноги шаркали по грязному лагерю.
Несомненно, это были вислоухи. Их странные кривые уши торчали врастопырку, и для пущей красоты в них болталось множество тяжёлых позолоченных колец. Но Хамодур предпочёл бы увидеть вместо них розовоглазых или чешуйчатых гоблинов, свирепых в бою и упорных в труде, чем, к примеру, тех гоблинов-пузанов, которых Секира попытался ему всучить в прошлый раз.
- Хм! Я полагаю, что эти будут получше предыдущей партии, - раздражённо сказал Плюнь. – Однако, этого совершенно недостаточно.
- Конечно, сэр, - отозвался Кнопка Хрум, заискивающе складывая руки. – Но что тут поделаешь?
Хамодур хлопнул кулаком по столу, отчего все писцы как один посмотрели на него, в ужасе подняв брови и нервно покашливая.
- Это недопустимо, - воскликнул Главный Мастер. – Это совершенно недопустимо! Кто-то должен работать у плавилен. Сейчас это важно как никогда. Я не позволю, чтобы всё, что мы тут создали, рухнуло от нехватки рабочих рук. Может, тут кто-нибудь жаждет в ближайшие дни постоять у топки? – он снова сильно ткнул в грудь сжавшегося приказчика. – Мне нужно триста работников. Хороших работников! Упорных работников! И я хочу их тут видеть не позже, чем к концу следующей недели. Ты слышишь?
- Да, сэр, но…
- Ежеобразам будете говорить «но», господин Хрум! – перебил его Хамодур. – Когда станете погонщиком возов. Вы ведь не хотите им стать?
- Нет, сэр, н…
- Если Шраму Секире нужны наши безделушки, то он обязан платить за них! – рявкнул Плюнь. – А наша цена – гоблинский труд! И сейчас она растёт, так ему и передай. А теперь проваливай!
Кнопка Хрум повернулся и побрёл в сторону двери мимо рядов кашляющих и скребущих перьями писцов, тихонько ворча себе под нос. Хамодур Плюнь проводил его долгим взглядом, и на его губах заиграла тонкая недобрая улыбка.
- Три сотни работников, Хрум. Не разочаруй меня, - сказал он вслед приказчику. – Или встанешь к топкам, грузить свинцовое дерево, а урок тебе назначат вдвое выше обычного. Ты и пяти минут не протянешь!
Когда Хрум бесшумно закрыл за собой дверь, Плюнь снова одарил вниманием окно. Хотя солнце село совсем недавно, плотная пелена смога, постоянно накрывавшая Опушку Литейщиков, уже погрузила её во тьму. У бараков для рабов переписывали последних вислоухов из вновь прибывшей партии.
- Шестьдесят жалких гоблинов, - прошептал Хамодур. Этого едва бы хватило для обслуживания пяти плавилен, а у него их было двадцать пять.
Мужчина покачал головой и посмотрел поверх великой Опушки Литейщиков туда, где простирались далёкие Дремучие леса. Там, далеко на севере, лежала Вольная Пустошь. Хамодур Плюнь улыбнулся, и его мелкие острые зубы блеснули в свете ламп.
- Вольная Пустошь, - промурлыкал он. – Так называемый луч света и надежды… - его губы глумливо искривились. – И неисчерпаемый источник рабов.
-
-
01.11.2006 в 23:15-
-
01.11.2006 в 23:21-
-
01.11.2006 в 23:23Будет смешно, если она с него тоже пищать начнёт
-
-
01.11.2006 в 23:30-
-
01.11.2006 в 23:34Я же сказал "тоже"
-
-
01.11.2006 в 23:35-
-
01.11.2006 в 23:39-
-
01.11.2006 в 23:39Девиз: Хамим и оплёвываем!
-
-
01.11.2006 в 23:42А это - секретный приём.
-
-
01.11.2006 в 23:42-
-
01.11.2006 в 23:51И ещё способ отличать своих соклубников от конкурентов
-
-
01.11.2006 в 23:56-
-
02.11.2006 в 00:07Переделку оставить, писать через 2 "к" =З
-
-
02.11.2006 в 10:06Ну, хоть кто-то в КРАЕ делом занимается, а не призывает Великую бурю и не гоняет толстолапов по лесам.
Ксант Филатайн Спасибо, что выложил.
-
-
02.11.2006 в 10:26Истинный предприниматель! =З
-
-
02.11.2006 в 18:34-
-
02.11.2006 в 18:40-
-
02.11.2006 в 18:51-
-
02.11.2006 в 18:57-
-
02.11.2006 в 19:07-
-
02.11.2006 в 19:21-
-
02.11.2006 в 19:40Коммуниииисты
-
-
02.11.2006 в 19:56-
-
02.11.2006 в 19:59Это не утопия. Это - конкретный коммунизм. Когда Ксанька допереводит, ты поймёшь.
Ксань, как на счёт это обращение "вольнопустошовец" переводить как "товарищ"
-
-
02.11.2006 в 20:18-
-
03.11.2006 в 17:04-
-
03.11.2006 в 17:08А меня просто загибало, когда я это читала
"Здравствуйте, товарищи!" - воскликнул Плут Кородёр
-
-
03.11.2006 в 17:09-
-
03.11.2006 в 17:32Ага, есть такое =)