И тоже имеющий мало отношения к оригиналу.
читать дальшеВ общем-то, он тоже по альтернативному КРАЮ. Вкратце ситуация выглядит так: время - сразупослепятоготома. Научный центр "Башня Ночи" в очень древней летописи нарыл достаточно подробную информацию о той самой синей молнии, которая способна излечить Каменную Чуму (заметим, что синяя молния появилась до того, как вышел "Вокс"... Ну, правда, в "Воксе" упоминалась голубая молния. Но синий и голубой - велика ли разница?) Для вызывания нужной бури требуется мелковозрастный злыднетрог. Злыднетрожу притаскивают, но ей удаётся сбежать к Библиотекарям. После долгих перипетий дитя возвращается домой, как раз к Назначенному Сроку, но - любопытство не порок, а большое свиномордство! - влезает, куда не просили, и находит тщательно оберегаемый от мелких злыднетрожей ларец, в коем хранятся свиток и осколок светящегося синего камня. Дитя застукивают на месте преступления, и оно, вместо того, чтобы получить взбучку и успокоиться, кидается бежать вместе с трофеями. Но если свиток ещё можно засунуть за пазуху, то маленький камень девочка исхитрилась сунуть за щеку. И, споткнувшись, нечаянно проглотила... Из этого вышло следующее: свои чуть не убили (пришлось бежать на Вольную Пустошь - тоже с кучей перипетий, например, в процессе девушка познакомилась с предками злыднетрогов), глазыньки у неё посинели нездорово, да ещё и галлюцинации начались. Причём не у одной девушки, но и у всех, кто вокруг неё находился - то есть у нашей любимой четвёрки (Плут-Магда-Стоб-Ксант) и ещё кучи периферийных персонажей типа младших Лоддов. А уж всякие вэйфы-эльфы от посиневшей глазами злыднетрожи просто начали шарахаться. Ну вот, собственно, далее следует один из глюков...
Сон о поляне Двенадцати Сосен.
Тёмные деревья. Очень тёмные.
Высокие прямые стволы, наверху распускавшиеся веером тонких веток, каждая из которых заканчивалась огромным листом-диском. Слипаясь между собой, наслаиваясь черепицей друг на друга, листья улавливали cвет, не пропуская его вниз. И лишь к вершине холма они чуть отступали.
За деревьями, по периметру зрения скользили Тени – темнее самой темноты. Они распространяли вокруг леденящий запах и страх. И они были голодными. Мэй-Морис не могла сказать, сколько их точно, но зато она совершенно точно знала, что они сожрут её, как только заметят и догонят.
Единственным укрытием от Теней служили камни – белые камни, которые торчали из мха, как редкие зубы в старушечьем рту. Камни испускали лёгкое белое свечение, скрывающее от Теней – ведь тьма не выносит света? – и девушка перебегала от одного камня к другому, пригибаясь, прячась за огромными грибами и пучками лишайников, накалывая босые ноги о прячущиеся в чёрном мху коряги и острые обломки скал. Она знала: во что бы то ни стало надо добраться до вершины холма.
Тени чуяли её. Они искали, но пока не замечали тонкую фигурку, ныряющую из одного светлого облака в другое. Если бы они увидели Мэй-Морис, то расправа была бы немедленной и короткой.
Они знали про то, что у неё синие глаза.
И они чувствовали страх.
Сторожко, чураясь каждого движения по бокам, но стараясь не поддаваться леденящему ужасу, Мэй-Морис метнулась к очередному камню. До вершины было рукой подать, но скалы стояли всё реже и реже. Она видела, что холм венчает стена из белого камня, за которой высится несколько огромных сосен с вишнёвой корой. Что там, под ними – неизвестно, да и неважно. Ей туда надо – и всё тут. Вот только как добежать?
Оглядевшись, девушка заметила, что слева, в стороне, по склону вьётся светящаяся полоса. Дорога?.. Да, это было очень похоже на дорогу, а главное, она шла наверх и тоже распространяла странное свечение, дарущее безопасность. Решившись, Мэй-Морис бросилась туда напрямик.
Сразу же послышался шелест, и запах холода усилился: Тени наконец заметили её и кинулись следом. Теперь она даже остановиться у какой-нибудь скалы не могла: несомненно, Тени окружат камень и не выпустят её из смертоносного кольца холода. Поэтому она бежала, бежала – быстро, как испуганный тильдер, как арбалетный болт, - чтобы достичь безопасной полосы света, ведущей наверх. Сзади слышались стрёкот, невнятный шелест, холод и агрессия – звуки и запахи Теней. Они просили, умоляли, заманивали, принуждали – но она бежала, зажав уши ладонями. Тогда они стали манить её запахами, заставляя вспоминать о доме, о Вольной Пустоши – то влажность вымачивающихся корней, то острота чернил, то едкость паров лака, то пряные ноты древесной стружки и металла, то потёртая кожа лётной куртки… На какой-то момент ей показалось, что прямо за ней бежит Ксант – и Мэй-Морис едва не остановилась, чтобы развернуться и уткнуться в него лицом, чтобы не видеть, не слышать и не чуять опасности. Земля спасла её от этой глупости, подсунув под ноги корягу: споткнувшись и едва не шлёпнувшись, девушка стряхнула с себя наваждение и припустила к дороге. Тени разразились недовольным шипением, но наслать ещё один морок не успели: задыхаясь, хромая на обе ноги, Мэй-Морис вылетела на дорогу и упала на четвереньки, утонув руками и ступнями в мелком бархатистом песке.
Нет, не песке. Переведя дыхание и присмотревшись, Мэй-Морис поняла, что приняла за песок белые, блестящие и очень мелкие кристаллы, похожие на сахар – только белее, - или на соль – только крупнее. Они не таяли от пота, не липли к коже, не разъедали раны, но согревали, успокаивали и целили. Однажды она уже видела такие кристаллы, и тоже сначала приняла их за песок. Однажды, у самых корней Земли.
Девушка набрала полную горсть кристаллов.
- Чайм, - беззвучно прошептала она. – И в тех скалах тоже.
Теперь она знала, что делать. Вон они, Тени: висят недаполеку от дороги, как тёмное холодное облако. Тянутся, манят, но подойти не решаются. Мэй-Морис встала, сжав чайм в кулаке, и швырнула кристаллы в противников.
Послышался громкий треск разрядов. Там, где чайм угодил в гущу Теней, появились снопы электрических искр, на глазах расползающиеся в дыры, под которыми ничего не было. В воздухе разлился запах жареного миндаля и послышался вой боли. Чайм действовал на Тени хуже самой едкой кислоты!
- Вот вам! Получайте! - Мэй-Морис нагнулась, подхватила в каждую руку по горсти кристаллов и снова со всей силы кинула в Тени. Ближайшие, уже повреждённые, лопнули, как мыльные пузыри. Они и впрямь оказались пустыми внутри. Или всё же что-то там было – то, что не видно простым глазом?..
Остальные, кому не досталось жгучим порошком, метнулись назад, в лес.
- Ззззря, - прошипело оттуда. – Верниссссь… К нам…
- Ни за что! - Мэй-Морис снова нагребла опасных кристаллов. – Только попробуйте сунуться!
Тени качнулись в сторону дороги, но разочарованно застонали и снова вернулись под сень деревьев, как только девушка занесла руку.
- Вот там и сидите, - победно посоветовала злыднетрог и, на всякий случай не выпуская чайм из рук, пошлёпала наверх, увязая в кристаллах по щиколотку. Сзади донеслось последнее облачко холодного разочарования, и Тени отстали.
Однако и сама Мэй-Морис замедлила ход. Не то чтобы она устала: на чаймовой дороге девушка наоборот чувствовала себя лучше, чем в лесу, и даже вязнущие по щиколотку ноги казались лёгкими, как пёрышки. Но ей вдруг начала овладевать нерешительность. Пока за ней гнались ужасные Тени, времени размышлять не было, а теперь, на дороге, в голову стали приходить мысли, про то, что надо ли ей туда, на вершину, где кольцом стоит древняя белая стена, и возвышаются сосны, совсем не похожие на лес вокруг? И что там её ждёт?
Но с другой стороны, если возвращаться, то куда? Оглянувшись и вглядевшись в темноту, Мэй-Морис поняла, что ниже свечение дороги постепенно сходит на нет. А значит, опять придётся, таясь от Теней, прятаться за скалами. А Тени теперь видят её, не спускают глаз, и ждут с распростёртыми объятьями. Сдаться им? Нет уж, если идти, то только вперёд.
- Я должна идти, и я буду идти! – прошептала Мэй-Морис себе под нос, чтобы приободриться, взяла себя в руки и зашагала наверх.
Наконец, белое полуразваленное кольцо стены оказалось совсем рядом. Девушка увидела проём древних ворот. Верхний их свод рухнул и разбился на несколько кусков, остановив чаймовую дорогу. Мэй вспрыгнула на один из обломков и внимательно оглядела огороженную макушку холма.
Здесь было куда светлее, чем в нижнем лесу, и всё же очень, очень темно. Круглая поляна, окружённая по периметру соснами-гигантами, была вся бугристая: очевидно, под тёмно-зелёным бархатным мхом, кое-где расцвеченным трилистниками кислицы и жёлтыми бусинками болиголовника, прятались камни, осыпавшиеся со стены. В самом центре поляны виднелось углубление пересохшего родника. В нём валялось несколько шишек. Во мху не блестело ни одной пылинки чайма, и всё же Мэй-Морис чувствовала, что Тени не решатся перемахнуть стену и войти сюда, в сосновый круг.
Тихо и никого.
Раскинув руки, Мэй-Морис спрыгнула в мох, где поровнее. Он пружинисто принял её вес – прохладный и чистый, как паркет, мягкий, как дорогой ковёр. Девушка медленно пошла вокруг поляны направо, считая вслух гигантские стволы и касаясь их руками. Почему-то ей показалось важным сосчитать все деревья.
Кора тоже была прохладной и пахла мокрой смолой и чистотой. Мэй-Морис не хватило бы рук, чтобы обхватить хоть одну из этих сосен. И они были ужасно высокими: гораздо выше, чем любая из когда-либо виденных ею сосен. Ветви наверху неплотно смыкались, сквозь них сочился свет – не поймёшь, то ли солнечный, то ли лунный. Слишком тусклый для солнца, слишком золотистый для луны. Не закатный, не рассветный. Потусторонний. Но чистый и делавший все предметы на поляне чётко очерченными и кристально ясными. С каждой сосчитанной сосной девушку всё сильнее охватывало предчувствие чего-то неожиданного, даже страшноватого, но хорошего. Наконец, она коснулась рукой последнего ствола и громко сказала:
- Двенадцать!
И в тот же момент поняла, что она на поляне не одна.
Резко и глубоко вдохнув воздух, как перед прыжком в воду, Мэй-Морис обернулась к середине поляны. У родника стоял человек и смотрел на неё. Что-то в его позе, в его фигуре было страшно знакомым. Девушка нерешительно оторвала руку от ствола. Человек не исчез. Тогда она медленно направилась к нему, и тут же узнала, и ноги сами побежали вперёд, а рот разразился радостным криком:
- Дедушка Каулквейп!!!
- Ну, здравствуй, рыжик, - старый добряк погладил уткнувшуюся в него злыднетрожку.
- Но как же так, - Мэй-Морис вынула лицо из складок мантии, - ведь ты же…
- Умер? – улыбнулся Каулквейп. – Да.
- Значит, я тоже умерла? – нерешительно спросила девушка.
- Нет.
- Но почему?..
- Так уж вышло, что в природе ничто не исчезает в никуда, - ответил старик. – Мы приходим из Открытого Неба, и снова туда уходим, и снова возвращаемся обратно, чтобы родиться новой жизнью у Риверрайза. Ты понимаешь, малышка?
- Кажется. Но почему ты не улетел в Открытое Небо?
- Наш корабль ещё не готов оставить Край, - снова улыбнулся Каулквейп. – Капитан ждёт последнего члена своего экипажа. Разве корабль может отправиться в полёт, не имея на борту каменного пилота? Поэтому, пока есть время, я помогаю малышкам вроде тебя.
- Я не совсем понимаю, - удивилась Мэй-Морис. – Ты что, полетишь на воздушном корабле? Но ведь они все упали.
- У кораблей есть душа, как и у нас, - ответил Каулквейп. – А уж капитан и его корабль – вовсе неразлучны. Они всегда встречаются после смерти.
Мэй-Морис помотала головой:
- Всё равно не понимаю, причём тут корабли, капитаны, ты и я.
- С утра спроси об этом у Ксанта, он тебе объяснит. Мне кажется, это не тот вопрос, ответ на который ты так мучительно ищешь, и ради которого пришла сюда.
Мэй-Морис нахмурилась:
- Это так. Я перерыла всю Библиотеку и вызубрила древний свиток буквально наизусть, но ни слова не нашла о Синем Камне. Но все троги с Вольной Пустоши зовут меня рыжей ведьмой и прячут от меня детей, а теперь ещё и Тени ходят по пятам, и я совсем не знаю, что мне делать! Мне страшно, Каулквейп! Почему они так, что им нужно?
- Я знаю, кто может ответить тебе на этот вопрос, - твёрдо ответил Каулквейп и добавил: - Да ты и сама знаешь.
Мэй-Морис помолчала и наконец негромко сказала:
- Восточная Звезда. Да?
- Только твой свиток называет эту женщину Восточной Звездой. Больше никто в Крае, никогда. Но она не из вашего народа. Это вы – из её народа.
Брови Мэй-Морис начали гневно сдвигаться:
- Не говори так о моих предках! Они выбрали силу и могут дать отпор любому врагу, а та девчонка из речных трогов только и умела, что чаймом от Теней отшвыриваться!
- Она умела и тебя научила – и отшвыриваться, и чуять их. А если бы ты не умела? – осадил её Каулквейп.
- Ты нечестный! – взвыла Мэй-Морис, теряя позиции. Каулквейп только улыбнулся.
- Так ты собираешься искать ответ на свой вопрос, или уйдёшь ни с чем?
Девушка пожевала нижнюю губу в мучительных колебаниях. Но ведь не за тем она убегала по лесу от Теней, чтобы уйти ни с чем?
Академик понял ответ по её глазам, ставшим из нерешительных упрямыми и вызывающими.
- Хорошо, - сказал он и повернул девушку за плечи к себе спиной. Теперь она видела развалившуюся арку входа и чаймовую дорогу за ней. – Слушай внимательно. Когда я уберу руки, развернись лицом к роднику. Ты увидишь много людей, и среди них королеву. Это очень древняя королева, легендарная королева, но только от неё ты сможешь узнать ответ на свой вопрос.
- Водгис-Парада, что ли? – не удержавшись, хихикнула злыднетрожка. И чуть не осела, услышав ответ:
- Именно она. Вот к ней подойдёшь и спросишь насчёт Восточной Звезды.
- Правда? – жалобно простонала Мэй-Морис. – Но ведь она королева, а я выгляжу, как… как… Ну как я к ней в таком виде подойду?! – и она кое-как одёрнула разодранную во время погони одежду.
- Как подойдёшь, так и подойдёшь, - ответил Каулквейп. В тот же миг его руки исчезли. Это было внезапно и неприятно, будто бы девушку кинули в глубокую воду без предупреждения. Мэй-Морис автоматически обернулась, ещё не веря, что старый друг мог так с ней поступить, но Каулквейп исчез. Поляна тоже.
А был вокруг белый двор, залитый солнцем и огороженный широким, низким кольцом стены. За стеной высились светлые верхушки башен, на которых развевались стяги – зелёные и малиновые, с трезубцем и змеёй, а на одной из крыш флаг был в чёрно-белую академическую «шашечку». Первая Академия, сообразила Мэй-Морис.
Её взгляд скользнул ниже, почувствовав движение. За одно мгновение глаза зафиксировали местность: белые фигурные плиты мощения, широкое кольцо фонтанного бордюра, внутри которого бился серебристый каскад воды, чётко читаемая дорожка, выложенная из не просто белого, но искристого камня, разбивающая двор напополам. И… Здесь были сосны. Двенадцать молодых деревьев – каждое не больше Мэй-Морис – высаженных в специально оставленные без мощения места. Их тоже окружал бордюр, низкий, но гармонирующий с фонтанным.
Двор был заполнен народом. Здесь были самые разные существа – и люди, и гоблины, и троги, и эльфы. Девушке показалось, что в толпе мелькнул даже ночной вэйф. Мужчины были одеты в свободные одежды, ниспадающие до земли, а женщины – в очень красивые, но на вкус Мэй-Морис, слишком открывающие грудь и руки, платья. Ткани преобладали самые светлые, и от блеска белого камня, сверкания воды и сияния одежд казалось, что мир вокруг – это переливчатая перламутровая раковина под ясным синим небом. Злыднетрожка невольно перевела взгляд на себя – и с тайным вздохом удивления увидела вместо рваной рубахи белоснежное, как лепестки луноцвета, шёлковое платье с серебряной отделкой, вполне по местной моде. Растрёпанная коса тоже исчезла: часть волос оказалась заплетённой в мелкие косички, сеткой придерживающие остальные локоны. Лишь пара прядей осталась снаружи, обрамляя лицо.
Пока Мэй-Морис растерянно изучала свой изменившийся облик, окружающие почему-то начали склоняться и расступаться. Не успела девушка опомниться, как оказалась стоящей в середине пустого прохода из искристого камня, а ей навстречу, со стороны фонтана, направилась женщина в жемчужных развевающихся одеждах.
Она была невысока ростом, но достоинство и благородство, чувствующееся в каждом её шаге, жесте, взгляде, выдавали исключительную натуру. Нет, она оказалась не такой ослепительной красавицей, какой её описывали легенды, но скорее милой, ясной и… чистой, как вода в источнике. Она была выше восхищения – и вызывала чувство невероятного почтения. Даже самая мысль о любовании ей, как женщиной, казалась кощунством. И вместе с тем она была удивительно женственной. Её голову не венчала корона, но у Мэй-Морис ни на секунду не возникло сомнений, что она воотчию видит легендарную королеву Края.
И всё же, всё же… Было в королеве что-то знакомое, такое знакомое! Мэй-Морис задохнулась, внезапно поняв.
Волосы. Ярко-оранжевые, как зимний закат. Как пламя лафа.
Кожа. Хрустально-белая, не темнеющая даже на самом ярком летнем солнце.
Нос. Не прямой и тонкий, как у людей, и не грубая колобушка, как у троллей, а симпатичная аккуратная тюпочка.
Уши. Маленькие, аккуратные и по-трогски торчащие в стороны, а не прижатые или развесистые.
Мэй-Морис сглотнула. Легендарная королева оказалась…
«…она не из вашего народа. Это вы – из её народа…»
…трогом.
Трогом с огненно-рыжими волосами! И более того… Когда она подняла взгляд на застывшую у края дорожки Мэй-Морис, девушка увидела, что глаза Водгис-Парады едва ли не синее, чем у неё!
За спиной Мэй-Морис послышался недовольный шёпот придворных. Наверное, они осуждали её наглость. Но девушка не знала, как положено себя вести при коронованных особах. А если она сейчас, как все, отодвинется и склонится, у неё не останется ни шанса узнать ответ на свой вопрос. Она должна спросить сейчас, немедленно! И она шагнула вперёд, навстречу королеве.
Две огненно-рыжие девушки, над которыми было не властно время, остановились друг напротив друга. Скрестились взгляды – синие, синее неба: тревожно-вопрошающий и мудро-спокойный. И от этого умиротворяющего спокойствия королевы Мэй-Морис почувствовала, что на глаза непонятно почему наворачиваются слёзы. Девушка с трудом заставила себя вымолвить:
- Водгис-Парада… Ведь ты – Водгис-Парада? Расскажи мне о Синем Камне. Пожалуйста. Ты ведь знаешь о нём, правда?
Губы королевы медленно разомкнулись:
- Как в грозофраксе заключена суть Матери Штормов, так в синефраксе заключена суть Открытого Неба. Камень, растворившийся в моей крови, принесёт Краю семена летучих скал. Камень, растворившийся в твоей крови, спасёт Край.
- Меня преследуют Тени.
- Они – Дети Неба, и противоположны нам, Детям Земли. Но они так же, как и мы, ищут спасения в силе синефракса. Без них ты не сможешь выполнить свою миссию. Но если ты поддашься их влиянию, Край погибнет, ибо у них Дети Земли в расчёт не идут.
- Но кто они такие?!
Королева чуть качнула головой:
- Про то мне неведомо. Я лишь знаю, что они старше всех нас. Они даже старше Риверрайза. Это всё, что про них известно. Может быть, в твоём времени о них знают больше.
- Ничего про них в моём времени не знают.
- Поищи их под другим именем. Спроси у вэйфов и эльфов. Спроси о Древних.
- О Древних? - Мэй-Морис сглотнула, вспомнив предания, которые так пугали её в детстве. Древние… Как это она не подумала, что Древние и Тени – это одно и то же?
…Но и о Древних ничего толком не известно. Даже того, что они старше Риверрайза.
- У нас про них ничего не знают, - заключила девушка. – Мне надо с ними драться?
- Нет, - ответила Водгис-Парада, - тебе нужно их избегать и в случае опасности защищать своих друзей. Весь наш мир находится в равновесии, и Древние – такая же его необходимая часть, как и мы с тобой, и все остальные. Без Древних Край не будет целостным и погибнет.
Мэй-Морис поняла, что ничего не понимает. Поэтому задала последний вопрос, хотя думала, что уже знает на него ответ:
- Восточная Звезда – это ты?
- Это я, - ответила Водгис-Парада. – Это ты. Это та, что решит слиться с синефраксом и сиять на самом краю, освобождая в Открытом Небе силу Древнейшего из Древних. Я оставлю для тебя запись. Ты найдёшь её в месте, отмеченном вот этим, - правая рука королевы выскользнула из складок разрезного рукава, на ладони лежал маленький белый цветок-колокольчик. Левой рукой, сухой, тёплой и твёрдой, Водгис-Парада взяла ладонь Мэй-Морис и вложила в неё цветок, после чего сжала девушкин кулак.
- Вот так, - на лице легендарной женщины проступила тень ясной улыбки. – Иди и ничего не бойся. Мы встретимся.
Из глаз Мэй-Морис всё-таки полились слёзы – одна за одной, но одновременно с этим ей стало отчего-то очень легко и хорошо на душе. Всё расплывалось в глазах от слёз, и злыднетрожка несколько раз моргнула, чтобы прояснить взгляд. А когда она в последний раз открыла глаза, то поняла, что смотрит не на Водгис-Параду, а сидящего рядом встревоженного Ксанта, держащего её сжатый кулак.
- Мэй, Мэй, что с тобой? – повторял он. – Ты хорошо себя чувствуешь?
Девушка осознала, что уже давно день, в открытую дверь падает каскад солнечных лучей и полные пригоршни птичьих криков, а она всё ещё лежит в постели, по лицу дождём катятся дебильно счастливые слёзы, и на губах играет не менее дебильно счастливая улыбка.
- Уже десять часов, я зашёл тебя разбудить, а ты не просыпалась, стонала во сне, а потом заплакала… Всё в порядке?
- Да, - прошептала Мэй-Морис. – Мне снился сон… Всё в порядке.
Она разжала кулачок и посмотрела на руку – ну конечно, ничего там не было, кроме следов от врезавшихся ногтей. Просто сон. Просто хороший, до счастья прекрасный сон. Иначе по закону жанра в руке бы остался тот самый цветок – или ещё какой-нибудь сюрприз на память. Но это был сон – вначале страшный, а потом хороший. Если бы только было возможно, она бы ещё не раз рискнула пересечь Лес Теней, чтобы оказаться на той поляне – поляне Двенадцати Сосен.
«…Мы встретимся…»
- Всё в порядке, Ксант, - повторила Мэй-Морис. – Это был просто сон.
И ясно улыбнулась.
ПСЫ: если кому интересно, то Мэй выглядит так: http://diary.ru/~skypirates/?album&id=1907935